Он наклонился над бортом, надеясь, что его вырвет, но тщетно. Заметил, что руки у него светло-зеленого цвета и грязные, как бураки.
— Наполеон говорит, что у Карла-моториста есть пузырек хинных капель, — прошептал голос ему в ухо. Он вздрогнул, увидев щетки бровей и вечную улыбку Фьере Кристиана.
— Ради бога, дай мне этот пузырек! — простонал он. — Мне так плохо, так плохо.
— Его как-то забыл пассажир, — сказал Кристиан, принеся пузырек. — Возьми его, если надеешься, что это поможет. Ты плохо выглядишь, Енс Фердинанд.
Горький напиток пустил свои разъедающие корни по всему телу, и из них выросло бальзамическое растение непорочной тишины. В ушах стоял радостный звон.
Он осушил пузырек с лекарством и бросил его за борт.
Хмель от хинных капель держался лишь короткое мгновение, тоненький звон умолк и растаял, превратился в хаотическое дребезжание колокольчика, и тут же пришлось расплатиться головной болью и морской болезнью. Он наклонился над перилами, его вырвало зеленой желчью.
Увы. Можно мужественно переносить испытания, в которых ты неповинен, но не страдания, являющиеся следствием собственной глупости и слабохарактерности. И подобно тому, как благословенное влияние хмеля — это иллюзия, так и проклятие хмеля — это, в сущности, шутка, жестокая шутка… своего рода карикатура на страдание; в данное мгновение твои внутренности жжет и разъедает, а через неделю, когда будет выдернута заноза актуальности, ты вспомнишь об этом со снисходительной улыбкой.
Но, к сожалению, снисходительно улыбнуться авансом нельзя. Демонизм расплаты в том и состоит, что ты это сознаешь. Приходится стоять здесь с горьким вкусом желчи во рту, находясь на грани безумия и все же зная, что все это временное явление. В припадке легкомысленной глупости ты выбросил свое собственное «я»… и оно блуждает в печали, тоскуя по своему обычному месту, и оно найдет его, но вначале…
Но тут появляется нечто такое, что сразу властно возвращает выброшенное «я» на место, — перископ! Маленькая вертикальная черточка на темной воде, тросточка для прогулок, прогуливающаяся одна в океане, оставляя за собой чуть-чуть завихренную полоску воды.
Кристиан и его сын тоже увидели перископ и сразу же дали задний ход.
Да, что же еще делать? Ведь маленькому морскому гусю не убежать от подводной лодки. Здесь нет никакой щелочки, в которую мышка могла бы укрыться. Не остается ничего другого, как смиренно надеяться, что большой строгий кот — это добрый кот, умный кот, животное с золотым сердцем, которое только нехотя снисходит до убийства… Фьере Кристиан выбрал средством самозащиты улыбку, он стоит и улыбается, словно находится у фотографа и несколько стесняется того, что на него нацелен скрытый глазок.
Моторист поднялся наверх. Он осторожно вынимает из футляра чистые очки в роговой оправе и водружает их на свое измазанное маслом лицо.
Енс Фердинанд чувствует, как ледяной холод сковал все тело, как каждую пору стянуло и сжало, словно его окунули в раствор квасцов, но никогда в жизни он не был таким собранным, таким цельным, мысль чиста и холодна, как у полководца: невероятно, чтобы подводная лодка истратила дорогостоящую торпеду на такую просмоленную щепку, как «Морской гусь». Поэтому очевидно, что сейчас она явит нам свою так называемую башню, которая вынырнет на водную поверхность и сделает один или два милостивых выстрела. И на том история закончится.
Если не сделать контрхода. А что делают в таких случаях? Как надо сдаваться? Внезапно он поднял обе руки вверх и кивнул Кристиану и двум другим, чтобы они сделали то же самое. Немногие немецкие слова, которые он знал, сразу же пришли на помощь… Freunde! Freunde. Nicht schiessen![15] У них же, наверное, есть аппараты прослушивания. Черт возьми, когда нужно, оказывается, ты помнишь много немецких слов: Wir sind okkupiert! Sie willen uns befrein! Freunde! Heil Hitler![16]
Эти лицемерные слова покорности должны возыметь действие. Но нет, конечно же, на них не обратят внимания! Конечно! И нечего унижать себя трусливой сдачей!
Яростное пламя загорается в его душе. Он приставляет руки воронкой ко рту и кричит во всю мощь своих легких:
— Nur schiessen, Schweinehunde! Mörder! Gaskammerschweine![17]
— И торопитесь, — прибавляет он на своем родном языке. — Поскорее, черт возьми. Schnell! Schnell![18]