— Клянусь честью, сударь, тут уж я с вами ни за что не соглашусь!
— Тогда давайте спросим мисс, пусть она нас рассудит! — улыбнувшись, произнес француз.
Но мисс Присцилла покачала белокурой головой:
— Если так, то мне придется выступить против одного из вас, а для меня это будет очень нелегко! — ответила она.
— В таком случае я приношу вам извинения за мою просьбу, и давайте оставим этот разговор, — предложил де Берни. И, обернувшись к капитану, перевел беседу на другую тему.
После этого разговора майор почувствовал себя униженным.
— Я думаю, французу не доставило удовольствия оказаться в таком неловком положении, — сказал он мисс Присцилле, когда они вернулись на корму.
Мисс Присцилле очень не понравилось плохо скрываемая неприязнь майора к столь учтивому чужеземцу. Кичливость майора вызывала у нее раздражение.
— А разве ему было неловко? — проговорила она. — Я этого совершенно не заметила.
— Как, неужели не… (Большие голубые глаза майора, который вдруг сделался красный, как помидор, казалось, вот-вот вылезут из орбит. И тут он громко рассмеялся. ) Просто невероятно, Присцилла! Ну да, я же ясно дал ему понять, что со мной подобные шутки не проходят! Хитрецов да ловкачей я вижу насквозь. И, известное дело, нашему молодцу пришлось не по душе, когда его вывели на чистую воду.
— Не по душе? В таком случае он умело это скрыл.
— Конечно-конечно, прикидываться он большой мастак! — воскликнул майор. — Но, еще раз повторяю, со мной такие игры не проходят. Сначала он, видите ли, заявляет, что не думал плыть на «Кентавре». Потом оказалось, на Санта-Крусе его поджидает дружок… но я-то знаю, это капитан принудил его высадиться на Санта-Крусе! Что же он скрывает, причем так неловко?
— Это нас совершенно не касается.
— Вы полагаете? Я представляю здесь Британскую корону, и мой долг — внимательно следить за тем, что творится в здешних водах.
— Зачем же так беспокоиться? Через пару дней мы с ним распрощаемся.
— Что правда, то правда, и я благодарю за это небо.
— Отчего же такая немилость? Господин де Берни достаточно умен, и с ним было приятно провести время.
Майор нахмурил брови:
— Вы полагаете, он умен?
— Да! Вспомните, как ловко он парировал ваши выпады.
— Он — умен! Боже праведный! Да он вел себя как отъявленный плут, честное слово!
В это мгновение на трапе, ведущем на полуют [14], показалась черная шляпа с голубым пером, развевающимся на ветру. Де Берни направился к пассажирам.
При его появлении у майора засосало под ложечкой. Но мисс Присцилла встретила галантного чужеземца сверкающей улыбкой и даже подвинулась, чтобы он мог сесть рядом с нею на кушетке — назло майору, который холодно ему кивнул.
Мартиника уже виднелась далеко позади, и теперь «Кентавр» на всех парусах мчался на запад, слегка покачиваясь на волнах.
Де Берни с видом знатока похвалил свежий норд-вест и высказал предположение, что если ветер будет им благоприятствовать и впредь, то раньше чем через пару дней они увидят берег Доминики. Майор, чтобы не остаться в долгу, выразил недоумение по поводу решения капитана зайти на остров, населенный преимущественно туземцами и всего лишь несколькими французами из фактории в Розе.
Де Берни поразил его своим быстрым ответом:
— Если бы речь шла об обычном торговом судне, я бы, сударь, с вами согласился. Действительно, Розо не стоит того, чтобы бросать там якорь. Однако, если капитан ведет торговлю самостоятельно, в этом случае у него могут быть веские причины остановиться там. Готов побиться об заклад, тут у капитана Брэнсома есть свой интерес.
Дальнейшие события подтвердили предположение француза: на другой день «Кентавр» бросил якорь в Розо. И Брэнсом, связанный договором со своими хозяевами, высадился на берег, чтобы договориться насчет закупки кожи.
Погрузка товара должна была занять день-другой, и господин де Берни предложил своим спутникам совершить прогулку в глубь острова. Мисс Присцилла приняла его предложение с большой радостью.
Раздобыв лошадей, трое путешественников, в сопровождении одного только Пьера, метиса, прислуживавшего де Берни, отправились полюбоваться дивной природой острова — горячим озером и плодородными долинами, по которым протекала речушка Лайу.
Майор хотел взять еще охрану, но де Берни уверил его, что туземцы Доминики народ миролюбивый и их можно совершенно не опасаться. По дороге путникам повстречался француз, крепкий молодец средних лет, в аляповатой одежде, от которого за версту несло ромом и табаком. Заметив де Берни, незнакомец застыл как вкопанный. Затем его смуглое, обветренное лицо осклабилось. Гротескно-почтительным жестом он снял шляпу, обнажив убеленную сединой спутанную шевелюру.
Майор не понимал ни слова по-французски. Однако его поразил грубый, бесцеремонный тон, каким он заговорил с де Берни.
— Ба! Кого я вижу! Берни? Черт возьми, я уж думал, мы больше не свидимся!
Де Берни прервал его и ответил непринужденно и насмешливо:
— А это, стало быть, ты, шельма! Значит, теперь приторговываешь кожей?
14
Полуют — частично утопленная в корпус кормовая надстройка судна. Фактически в описываемую Р. Сабатини эпоху полуют не отличался от юта, как называют надстройку в кормовой части судна.