Теперь, одетый в штаны со множеством карманов, ботинки, свитер и черную ветровку, Грей ощущал себя слишком закутанным и вообще не к месту в этом шикарном отеле. Когда они встретились с Виктором под навесом у входа в «Фермонт», на ветру трепетали государственные флаги, а внизу на холмах раскинулся город. Грею стало легче при виде дружеского лица; он словно бы месяцами ходил на корабле по морю и лишь сейчас завидел сушу.
Доминик знал, что принадлежит к числу тех немногих, кто отмечен одновременно благословением и проклятием жить на периферии общества и видеть все неприглядные стороны своей эпохи в их истинном свете, но при этом все равно не мог избавиться от той части своей души, которая жаждала быть принятой людьми. Осознавал Грей и собственную двойственность, которая способствовала изоляции: он был прирожденным бойцом, который ненавидит насилие, скитальцем, жаждущим обрести дом, человеком, взявшим на себя сизифов труд создавать будущее, стирая при этом прошлое.
Виктор хлопнул его по плечу:
– Рад тебя видеть, Грей. Идем. У нас есть некоторое время перед тем, как появится детектив.
Грей чувствовал себя глупо, рассказывая профессору о девушке из самолета, поэтому сразу после этого принялся болтать ни о чем, следуя за Виктором вниз по холму к элитной французской кофейне неподалеку от Юнион-сквер. По дороге холод пробрался к нему под куртку. Как обычно, Грей недооценил, как ветрено в этом городе.
На Викторе был знакомый темный костюм, и вообще он выглядел ученым сухарем не от мира сего, но Грей знал, что впечатление обманчиво. Под профессорским костюмом Виктор носил с собой крис, индонезийский волнистый кинжал, и повидал не меньше опасных для обывателя мест, чем сам Доминик, а это кое о чем говорило. Еще Грей знал о нездоровом пристрастии Радека к абсенту и о том, что профессор обладает не только энциклопедическими знаниями о религиях и сектах, но и огромным опытом взаимодействия с их самыми патологичными проявлениями. Возможно, никто из ныне живущих не мог с ним в этом сравниться.
Нет, он не был ученым сухарем.
Кофейня, щеголяющая полированной латунью и голым кирпичом, располагалась через улицу от красно-зеленой пагоды, за которой начинался китайский квартал. Грей вдохнул ароматы свежей выпечки и изысканного кофе. Еще одним талантом Виктора было находить по всему миру места с лучшими блюдами и напитками. Грей жил у Радека в Праге после того, как они закончили безумное дело с биотехнологиями, и за неделю отобедал в большем количестве фешенебельных ресторанов, чем за всю жизнь до этого.
Помешивая капучино, Виктор рассказал все, что ему было известно об убийстве Маттиаса Грегори, первосвященника Дома Люцифера. Грей еще не работал с делами, в которых были замешаны сатанинские культы, а потому одновременно насторожился и был заинтригован.
– Судя по личности другой жертвы, – продолжал Радек, – которую мы с тобой скоро обсудим, и по тому, что убийство совершено в полночь двадцать первого сентября – в люциферианском календаре это день празднества и жертвоприношения, – можно предположить, что кто‑то затеял вендетту против сатанистов.
Хотя Грей и не был религиозным человеком, от последнего слова его пробрал озноб. Набожная мать Доминика верила и в Господа, и в сатану, и пыталась внушить сыну, что они действительно существуют и это очень серьезно. Но как бы Грей ни любил мать, какое бы уважение к ней ни питал, обстоятельства ее ужасной смерти, когда истовая вера ничем не помогла ей после отказа от медицинского вмешательства, перечеркнули для него любую возможность проникнуться ее убеждениями.
– Учитывая полученную жертвой записку, – заметил он, – можно сказать, что мы говорим о каком‑то религиозном фанатике, вероятно христианине-фундаменталисте.
– Да, это кажется очевидным, – согласился Виктор. – Тем более что сожжение заживо – традиционная казнь, к которой христиане приговаривали еретиков.
Грей пригубил свой кофе.
– Как‑то непохоже, что ты в этом убежден.
– На нынешней стадии я не возьмусь особенно много рассуждать, но фундаменталисты не славятся любовью к таким экзотическим выходкам. – Виктор сверился с часами. – Мы встречаемся с детективом Чином в Доме Люцифера в четыре часа. Пока мы туда добираемся, я хочу познакомить тебя с некоторыми аспектами этого культа. Ты, наверное, мало что знаешь о сатанизме?
– Мне даже Оззи Осборна слушать не разрешалось.
Подошел официант проверить, как у них дела. Грей никогда раньше не бывал в кофейне с таким внимательным обслуживанием. Виктор продолжил: