- Ня! - сказал Тява, кивком головы указывая куда-то вперед. Так, и что же это за неведомая хреномать бежит на меня, не дав мне даже возможности прикинуть, что у меня в активе? И есть ли в этом активе что-то вообще?
Здоровенный двухметровый мужик, бежавший ко мне, размахивая руками со скрюченными пальцами так, словно бы это были не его руки, выглядел так, как будто его только что пропустили через мясорубку. Запястья все в шрамах, голова прострелена в трех местах, синий язык вывалился чуть ли не на плечо, едва не касаясь рубцов на шее, оставленных судя по всему веревкой.
Красная надпись, плывшая над монстром по воздуху, подсказала мне и без того очевидную вещь: передо мной серийный самоубийца!
- Тява! Фас! - скомандовал я, и сам ринулся в атаку. Не убегать же от этой твари, нарвешься на пяток других.
Умница Тява все понял правильно и тоже бросился вперед, засунув лампочку за щеку словно хомяк. Вот только его топорщащаяся шерсть и грозный рык не оставляли сомнений в том, что передо мной не милое пушистое создание, а боевая скотинка.
Чуть выше я писал, что ринулся в атаку. Ринулся - это громко сказано. Я бросился вперед, но на коньках-горбунках особо не побегаешь. На них и ходить то получалось довольно хреново, а уж атаковать… Паровые латы заскрипели, выбросили очередное облако пара, и я, размахивая стальными руками-крыльями, буквально полетел вперед, стараясь не потерять равновесие.
Подбежав к озадаченному самоубийце, Тява вдруг остановился и принялся тереться об него боками. Монстр задумчиво переводил взгляд с меня на потолкового лампожуя, видимо не понимая, атакуют его, или наоборот пытаются с ним подружиться, и тут… Монстра буквально подбросило в воздух мощным электрическим разрядом, исходившим от моего питомца. Ай да потолковый лампожуй, ай да молодец!
Пора было вступать в дело мне!
На бегу, или, вернее будет сказать, на лету, я со всей дури отоварил монстра своим стальным рукокрылом по голове.
- Ы! - сказал монстр и покачнулся.
Не сумев удержать равновесия, нелепо взмахнул руками и ногами, причем, кажется, обеими ногами сразу, и умело попал коньком-горбунком монстру в пах, заставив его согнуться в три погибели.
Собравшись довершить начатое, я намеревался упокоить серийного самоубийцу ударом транклюкатора по затылку, но снова не смог скорректировать свой курс на проклятых коньках, и еще раз двинул монстра рукокрылом, на сей раз по макушке. Кажется, этого было с избытком достаточно.
Нокаут.
Серийный самоубийца вдруг начал таять на глазах, и я, повинуясь внезапному порыву, кинулся к нему и выхватил из тающих рук кусок доски. Зачем он мне? Ах да, трофей… Красные буквы над ним услужливо подсказывали мне, что это не что иное, как обломок кораблекрушения.
Так, бой выигран, и даже без потерь. Каковы наши дальнейшие действия?
В первую очередь - снять проклятущие коньки. Ан нет, сволочи, не снимаются, сидят на паровых латах словно влитые.
Воздух передо мной всколыхнулся и на несколько секунд продемонстрировал надпись: "надымить трубкой мира в туман войны". Ах да, мне ж еще задания выполнять полагается, и что делать для этого? Где б мне надыбать трубку мира, которой я бы с удовольствием подымил, ибо после таких переживаний как перенос в компьютерную игру и драка со свирепым монстром, курить хочется просто жутко.
Так, возвращаемся к размышлениям, покуда Тява посасывает свою лампочку, и никто больше не порывается меня ухайдокать. Что у меня в активе?
Я бессмертен!
Меня могут убивать сколько угодно, и все равно я максимум через сутки воскресну, значит смерти можно не бояться и переть напролом. Тому то чуваку в "Комикс зоне" было хуже, его запросто убить могли, и это было бы концом всего.
В полусотне метров от меня вприпрыжку проскакал герой, одетый в рыболовную сеть и с вантузом в руках. Молодой еще, низкоуровневый… Руки сами потянулись сделать об этом запись в дневнике, но я тут же одернул себя. Перебьешься, Ложкин, не видать тебе информации о том, что происходит тут со мною.
Громадная ветвистая молния вдруг прорезала абсолютно ясное небо и долбанула меня точно в темечко! Не удержавшись на разъезжающийся ногах я грохнулся на задницу, пытаясь заставить руки и ноги вновь повиноваться мне. Перед глазами вдруг нарисовалась желтая полоска здоровья, очки которой вдруг съехали со 164 до 121. Раньше, чем я вернул себе контроль над своими руками, они вывели в дневнике: "За что, Великий?"