Глава 2.3
Светлые волосы норда влажными прядями прилипли к лицу и шее.
Кожа на его спине раскраснелась от притока крови и мороза, и стала видна сеточка из шрамов, покрывавших торс могучего норда.
— Я сто раз тебе говорил. — Он повернул голову в сторону Агне, которая успела проснуться и со старушечьим кряхтением сесть. — Перебирайся в деревню. Выстроим тебе дом, нарисуешь на нем своих каракуль. Не придется ходить проверять, не съели ли тебя за по дороге волки.
Богданка, которая раньше видела его только в липком сумраке медового зала, наконец разглядела глубокие морщины, залегшие в уголках губ и на лбу мужчины.
— Нельзя мне в деревню. — Слабый голос ведьмы скрипел, словно несмазанные петли.
— Упертая баба. — Он чиркнул огнивом раз, другой. Огонь в очаге разгорелся быстро, жадно слизывая выступающую от жара смолу. — Сегодня из дому не выходи. Я после заката приду, принесу пожрать.
— Спасибо. — Прохрипела Агне, но дверь за ним уже захлопнулась.
— Почему нам нельзя в деревню? — Богданка повесила над очагом котелок с бульоном, застывшим и вязким. — Из-за людей?
— И из-за них тоже. — Несмотря на быстро расползающееся тепло, ведьма все равно куталась в одеяло. — Ведьмовские дома влекут к себе духов, пропитываются их силой. А там, где много силы — быть беде.
После завтрака Агне хотела снова провалиться в сон. Ее тело, поддерживаемое не только жизненными силами, которые есть у каждого живого существа, но и магией, быстро шло на поправку, особенно, если дать ему возможность полноценно отдохнуть.
Богданка же, вытерев пол от протаявшего снега, принесенного на ботинках Къелла, хотела выйти на улицу, дабы осмотреться.
Спать ей не очень то и хотелось, скота, за которым надо ходить, ведьма не держала, а больше ей заняться было и нечем.
— Присядь ко мне. — Глаза ведьмы были так же прикрыты, а губы еле шевелились.
Богданка на мгновение замерла в раздумиях, прислушиваясь к завыванию ветра за стеной, и осторожно присела на краешек кровати. И Агне заговорила.
Она рассказывала девочке о духах, которые населяют их мир, добрых и злых. У кого можно попросить помощи, а с кем лучше не связываться. Ученица, сначала скептически хмыкающая на каждое ведьмино слово, постепенно расслабилась, потом и вовсе с ногами забралась на постель и придвинулась ближе, стараясь не упустить ни слова.
— запомни, Богданка. Боги просто так силы никому не дадут. — подытожила Агне. — ведьма сильнее любого человека, не силой — так знанием. И ответственность на ней лежит больше.
— я никогда не стану ведьмой. — девочка, опомнившись, скрестила руки на груди. — и в сказки твои не верю!
Сказала, и тут же спохватилась. Рассказывала Агне интересно, не хотелось её обижать. Но ведьма только тихо посмеялась.
— ты — уже ведьма. — ответила она. — даже если пока не осознаешь этого. Простой человек сегодня не устоял бы, и впустил в дом перевертыша. А ты все сделала правильно.
— откуда ты знаешь?
— запомни, Богданка. В предрассветные минуты нечисть входит в полную силу, и тогда ей ничего не стоит обмануть простого человека. Но не ведьму.
Короткий северный день уже пошёл на спад, и комната освещалась последними предзакатными лучами, вязкими и тягучими как мед.
Богланка хотела задать новый вопрос, когда в дверь постучали. Впечатленная ведьмиными рассказами, она насторожилась.
— не бойся, это деревенские. — Агне с сожалением откинула одеяло и встала с нагретого места.
На пороге действительно стоял Ултрик, в руках у него был закутанный во много слоев тряпья ребёнок.
— Агне, помоги. — за спиной супруга стояла заплаканная Нен.
— ложите на стол. — ведьма посторониоась, выпуская гостей в дом.
Она бережно, почти за матерински, слой за слоем, начала раскутывать мальчишку. Он был без сознания, и какой-то весь холодный.
— много доктрус крови ему спустил? — ведьма внимательно рассматривала грязную, пропитанную кровью, тряпку, обмотанную вокруг запястья мальчишки.
— проходная фляга наберётся.
— ясно. Второго раза он не переживёт.
Нен всхлипнула и закрыла рот ладонями, Чтоьы не разрыдаться в голос.
— ты же поможешь? — Ульрик держался чуть лучше жены, но все равно, было видно, как его сердце сжимается от горя.
— я сделаю все, что смогу. — ответила Агне, и немного подумав, добавила: — но ничего не обещаю. Время упущено.
А сейчас — уходите.
— Не гони меня… — Женщина упала на колени и зарыдала.
— Сейчас так нужно, Нэн. Я мало что могу сделать. Но если вы будете здесь перетягивать мои силы на себя — то еще меньше. Придете завтра на рассвете. — Было в ее голосе что-то гипнотическое. Глаза Нэн высохли, словно она и не плакала, и покрылись какой-то мечтательной поволокой.
— Хорошо. — Спокойно ответила она.
— Почему ты так не могла сделать там, в медовом зале? — Спросила Богданка, когда дверь за ними закрылась.
— Потому что у меня не хватило бы сил на всех. Даже на одного Ульрика не хватило бы. А Нэн — слаба. Принеси снега, давай нагреем и натопим воды.
Как только принесенный снег в котелке начал таять, Агне кинула туда сушеных трав из разных мешков. Богданка ждала, что она сейчас начнет читать заговоры, или петь дьявольские песнопения, но ни того ни другого не было.
Ведьма, помешивая ароматный травяной отвар, словно разговаривала с водой. Ее речь, с ласковыми, просящими интонациями, журчала горным ручейком. По комнате витали ароматы трав, Богданка повела носом.
— Хочешь? — Агне указала длинной деревянной ложной на кателок. — Неси плошку.
Девочка с сомнением посмотрела в чан с зельем, но пахло действительно вкусно.
Она сняла с полки, где стояла другая кухонная утварь грубую плошку, и подала ее ведьме.
— И мне, пожалуй захвати. — Немного подумав, сообщила она. — Мед стоит в кувшине рядом.
Глава 2.4
Богданка наблюдала за действиями ведьмы, попивая обжигающий сладкий отвар.
Сначала Агне разбавила свое зелье простой холодной водой, натопленной из снега в деревянном корыте, которое было принесено откуда-то с улицы. Она бережно уложила ребенка в ароматную теплую воду, поддерживая рукой его головку.
— В шкафу лежат полотенца, дай мне парочку. — Не оборачиваясь попросила она, продолжая купать ребенка, особенно тщательно растирая ладони и ступни.
От ребенка не было никакой реакции, пока вода не начала остывать. Он недовольно сморщил нос, словно собирался закричать.
Тогда Агне достала его из корыта и укутав в полотенце, начала поить тем же отваром с медом.
К лицу мальчишки прилил румянец, а неровное, отрывистое дыхание стало обычным детским посапыванием, вены больше не выглядели черными извивающимися под кожей червями.
— Молока бы… — Тихо простонала-выдохнула Агне. — Козьего.
Лицо ведьмы словно постарело, Богданка видела, кисти рук, и до того не отличавшиеся полнотой, выглядели обтянутыми сухой полупрозрачной тряпкой ветками, глаза ее покраснели и слезились.
Богданка протянула руки к мальчишке, и ведьма, ни говоря не слова отдала ей сверток. Девочке было не впервой няньчить младших братьев, и она вполне умело перехватила его поудобнее.
То, что ребенок не просто заболел, она поняла сразу.
Маленький мальчик мерно спал у нее на руках, детское умильное личико не выражало ничего, кроме умиротворения. Но, на Богданку все равно накатывал страх, чувство угрозы, исходящей от ребенка волнами проходило на ее сознание.
Агне в это время, пошатываясь, вышла на середину комнаты, и грузно опустившись на колени, начала мелом чертить круг непонятных, похожих на корявые ветки символов. Самый большой символ, в центре круга — был знаком Богданке.