Я медленно дважды кивнул, глядя в лобовое стекло, чтобы не придавать значительности жестам. Даже чрезвычайно подозрительный человек не обратил бы внимания на наш обмен знаками, а Скарлатти был слишком удовлетворен успехом, чтобы быть настороже. Он не первый, кто расслабился, после того как игра оказалась в его пользу, и потерял все на последнем свистке. Я взглянул на Баккли. Он губами беззвучно произнес: «Сейчас». Я в третий раз кивнул и приготовился.
Уголком глаза заметил, как немного переменил позу Скарлатти, когда Баккли незаметно направил вертолет вверх. Неожиданно Баккли отжал рычаг управления вертолета от себя вперед, одновременно дав крутой крен, и Скарлатти потерял равновесие, полетел прямо на меня.
Я повернулся и чуть привстал, когда он налетел. Правой рукой нанес удар в грудь. Пистолет вылетел у него из руки, с силой ударился о приборную доску и лобовое стекло. Он дрался совершенно обезумев: коленями, ногами, зубами, кулаками, головой, локтями. Обрушился на меня, прижал в кресле и, не обращая внимания на ответные удары, с устрашающей силой и быстротой бил меня, рыча и стоная при этом, как раненое животное. Я был на двадцать лет моложе его и на двадцать фунтов тяжелее, но не мог справиться. Чувствовал, как кровь пульсирует в ушах, а грудь сдавливает тяжелыми тисками. Еще немного, казалось, и умру, погибну под градом ударов. Но вдруг удары прекратились. Он отскочил.
Оглушенный, окровавленный, с помутившейся от боли головой, я заставил себя оторваться от сиденья и устремиться за ним. Вертолет все еще шел вниз. Скарлатти приходилось отчаянно карабкаться по наклонному проходу, хватаясь за сиденья, чтобы не скатиться назад.
Он хватался только одной рукой, а в другой держал авоську с ампулами вирусов. Обезумевший Скарлатти мог на все пойти, но наверняка где–то в уголке его сознания теснилась мысль, что больше нельзя грозить дьявольским микробом, поскольку через несколько секунд вертолет с мертвым пилотом за рулем окажется на улицах Лондона. И единственным живым на борту будет пойманный в ловушку Скарлатти.
Не успел я пробежать и половины прохода по салону, как он уже схватился за ручку двери и пытался открыть ее. Это оказалось для него нелегко, поскольку наружное давление прижимало дверь. Он опустился на сиденье рядом с Мэри, уперся в дверь ногами и надавил так, что его смуглое лицо порозовело от усилий. Медленно, с трудом дверь стала поддаваться. А я был еще в шести футах от него.
Неожиданно пол выпрямился. Это Баккли вывел машину в горизонтальный полет. Дверь распахнулась, Скарлатти шатнулся и упал. Через секунду я оседлал его, волнуясь вовсе не за Скарлатти. Меня волновало то, что он держал в руке. Вырвал сетку, вывернув ему пальцы. Но тут он успел вскочить на ноги. И я стал драться за свою жизнь, драться одной рукой. Он молча, с бешеным выражением лица и явным намерением убить, нападал. Схватил меня за горло и сильно толкнул назад. Я попытался левой ногой уцепиться за сиденье, чтобы не упасть.
Вскрикнула Мэри. Нога моя не нашла опоры — сзади была открытая дверь.
Я мгновенно раскинул руки и напряг спину и плечи. Обе мои руки сильно ударились о металлические края косяка двери, а верхняя кромка резанула по затылку, как бритва. Мгновенно в моих глазах завертелись красные круги. Но я удержался. Не вывалился. Мэри с ужасом на мертвенно–белом лице глядела на это с ближайшего сиденья. Она была почти рядом. Скарлатти держал меня за горло. Его лицо было на расстоянии дюйма от моего.
— Я предупреждал, Кэвел, — прохрипел он, — я предупреждал! Завтра будет миллион мертвецов, Кэвел. Миллион мертвых. И вы в этом виновны. Вы, не я! — он со всхлипыванием сильнее и сильнее сжимал мне горло скрюченными пальцами. Я был беспомощен. Даже на миг не мог шевельнуть руками, чтобы оттолкнуть его.
Чуть я шевельнись — и окажусь за дверью летящим вниз. Передо мной было бешеное лицо Скарлатти. Напряженно расставленные руки еле сдерживали вес тела, а Скарлатти все сильнее и сильнее толкал меня во тьму. Спиной я чувствовал холодный ветер и дождь. Так тоже умирают…
Попытался хоть как–то высвободить левую руку, чтобы по крайней мере не захватить с собой сатанинский микроб, когда полечу вниз. Но и этого не в состоянии был сделать — пальцы словно прикипели к металлической кромке дверного проема.
Вдруг Мэри издала душераздирающий вопль. Руки ее были привязаны к передней спинке кресла, но ноги свободны. Она с силой выбросила их вперед.
У нее были итальянские туфли, и впервые в жизни я возблагодарил причуды моды за эти острые чудовища.