— Дело привычное... А все же не помню: немало мы за это время разного рода воров повязали. Всех не упомнишь. А ты чего сюда, паренек?
— Устраиваться к вам пришел... Не берут...
— Что так?
— Говорят, лет мне еще мало.
— У нас, брат, моложе двадцати одного года не положено. Тебе-то сколько?
— Двадцать один... Недавно исполнилось! Я из армии уж два года как демобилизовался.
— Во-о-он что! Служил, значит... Ну, пошли со мной!
Мужчина, который помог ему, был Федор Герасимович Роденков, один из ветеранов иркутской милиции.
Дело первое: «ЗАПОМНИ ЭТО НА ВСЮ ЖИЗНЬ, ГРИГОРИЙ!»
Матрена Волгина глянула на ходики, тикавшие на стене, ужаснулась:
— Батюшки, почти девять!
Вскочила с постели, быстро оделась, заторопилась в магазин.
Соседскую усадьбу Никитиных пробежала не глядя. И только когда возвращалась домой, обратила внимание: ставни закрыты. Дома сказала мужу:
— Чо-то, Николай, соседи-то наши нынче спят долго. Не заболели ли? Дед Федосей обычно рано встает, а тут, гляди, уже десятый час, а у них все ставни закрыты. Пойду, однако, гляну...
Скоро вернулась ни жива ни мертва, упала на табурет в кухне, прошептала побелевшими губами:
— Господи, что же это, господи!
— Ты чо это, старуха, нечистика встретила по дороге-то? — посмеялся над ней муж.
Матрена повернула к нему бледное лицо, тихо, словно чего-то таясь, прошептала:
— У соседей-то в кухне — кровищи-и... Аж печка кровью забрызгана... И — никого... Подполье открыто.
Дед Николай нахмурился:
— Видать, неладно там, баба. Пойду-ка я гляну...
Возвратился он быстро и тут же заторопился из дому:
— Милиции надо сообщить... А ты запрись-ка, никого не впускай. Не ровен час...
На происшествие Федор Герасимович Роденков взял с собой молодого сотрудника Григория Трояновского: хватит парню в дежурке околачиваться да с бумагами возиться, пусть к настоящему делу привыкает.
Григорий вошел в дом следом за Федором Герасимовичем. Шагнул через порог и... невольно отшатнулся: весь пол в кухне был залит кровью, особенно много ее было у открытого люка подполья. Шедший сзади милиционер подтолкнул Григория:
— Ничего, парень, привыкай.
Роденков обернулся, смерил милиционера злыми глазами.
— Гнать надо из милиции тех, кто привыкает к такому... К этому нельзя привыкнуть... Садись за стол, Гриша, будешь писать.
Григорий осторожно, по стенке, обошел лужу крови, присел на табурет.
Милиционеры достали из подполья один труп, другой, третий... Григорий, склонив голову, писал все, что диктовал ему Роденков. И вдруг Федор Герасимович замолк, Григорий поднял голову и онемел: рядом с трупами пяти взрослых людей лежали два детских: мальчика лет восьми и полугодовалой девчушки с разможженным черепом. В глазах поплыло... Роденков резко окрикнул его:
— Нет, ты смотри! Смотри и запоминай! Понимай, с кем нам приходится иметь дело, кого ловить! Это же не люди... Звери!
...Даже сейчас, спустя тридцать с лишним лет, если приходится Григорию Абрамовичу рассказывать об этом случае, губы его дрожат, голос срывается и рука невольно тянется к карманчику пиджака, где всегда лежит пробирка с нитроглицерином...
Никаких следов преступников в доме не нашли, хотя все было перевернуто вверх дном. Роденков сходил к соседям, выяснил, что сын стариков Никитиных, Сергей, недавно вернулся из Бодайбо.
— Ясно, золото искали... Значит, знал кто-то о приезде парня. Знал и откуда он приехал... Ладно, здесь больше делать нечего, поехали в управление.
Поручение, которое дал Роденков Трояновскому, показалось несложным: ходить по пивным, слушать, что говорят их постоянные посетители.
— Учти, Григорий, внимательность, внимательность и еще раз внимательность! Помочь нам может только это. Кто-то из преступников обязательно проболтается. А это чаще всего случается за выпивкой. В других местах тоже будут наши сотрудники, а пивные — это твой участок. Слушай. Во все уши слушай.
Ходил Григорий день, два, три, неделю... От выпитого пива его уже мутило. Только на десятый день...
— Эх! Провернули мы недавно одно дельце — и впустую. Думали, золотишка возьмем... Только ментов всполошили...
Трояновский незаметно пригляделся к говорившему: молодой парень лет двадцати пяти, с красивым лицом, серыми, почти не мигающими глазами и прядью русых волос, спадающих на лоб из-под кепки. Григорий заметил, что на столе у пьющих еще полно сведи, пива — не меньше дюжины кружек на двоих, и, притворно пошатываясь, вышел из пивной.
На его звонок моментально прибыла оперативная группа во главе с Роденковым. Вошли в пивную.