- Спасибо, - хотела сказать она, но вместо этого закашлялась так, что не смогла остановиться самостоятельно. Леон метнулся к ней с вполне приличной глиняной кружкой. Настойка оказалась теплой - согрела не только горло, но и душу. Спустя некоторое время, отдышавшись, она повторила благодарное слово. - Спасибо.
- За что? - искренне удивился он. - Меня не за что благодарить. Я оказался... не на высоте. И мне горько...
Его губы затряслись. Темные волосы упали на лоб, закрывая глаза.
- Кого же мне..., - она не договорила.
Он возник внезапно. По крайней мере, Роксана не слышала звука шагов. Сложилось такое впечатление, что он упал с неба, из той дыры в потолке. Увидела его и насилу подавила в себе порыв вскочить и склониться в приветственном поклоне - как положено хорошей рабыне.
- Его и благодари, - буркнул Леон, но кочевник не обратил на него внимания.
Ханаан-дэй сложил у костра хворост, после вынул из-за пазухи россыпь цветов Сон-травы и протянул Леону - тот безропотно взял.
Потом кочевник стал вытворять еще менее объяснимые вещи. Он возник за спиной у Роксаны, лежащей на боку, ни слова не говоря задрал на ней рубаху и стал снимать тканевую повязку, которую она с удивлением на себе обнаружила. Кочевник протянул руку и Леон тут же передал ему в плошке заваренное месиво из остро пахнущей травы. Насколько девушка могла судить по запаху - листов багряника. По всей видимости, рана на спине...
И поперхнулась, с трудом сдержав стон. Серьезная рана - ткань присохла от лопатки до поясницы, когда кочевник, нисколько не церемонясь, оторвал ее.
- Спасибо, - выдавила из себя Роксана позже. Когда заставила себя сесть, невзирая на острый взгляд кочевника: кто дал тебе право ломать хрупкую вещь, за которую, помнится, один золотой плачен?
Ханаан-дэй не ответил.
'Интересно, - Роксана перевела дух, - как у них по Джавару принято принимать благодарности от бывших - бывших ли? - рабынь'.
На вертеле жарилось мясо, и не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы на глаз определить - это молочный поросенок. Запах кружил голову. Роксана пыталась вспомнить, когда она в последний раз ела свинину и не смогла. Прежний хозяин рабов не баловал. Правда, Ханаан-дэй в первые дни после того, как пришла в себя после горячки, позволял Гульнаре подкармливать ее куриным мясом.
Тот, о ком столько думалось, сидел у стены, в своей любимой позе. Одет он был не в пример лучше: кожаные штаны, сапоги, короткая куртка. Кроме того, рядом лежал одноручный меч в ножнах - видно, не удалось разжиться саблей.
- Что произошло, можешь рассказать? - тихо спросила она, чтобы громким словом не потревожить покой спящего зверя.
- Могу, - Леон придвинулся к ней.
Он также обзавелся обновками. Спрашивать, откуда у него взялись сапоги, куртка и штаны - она не стала. И так ясно, что одежда снята с мертвого тела. Живой, разве, по доброй воле бы отдал? Или... Роксана не удержалась и глянула в сторону кочевника - с такого станется и отнять.
- Потом началось светопреставление, - шепотом заговорил Леон, то и дело оглядываясь на кочевника. - Как ты покатилась, мы... степняк тебя за юбку поймал и на чердак сдернул. Сверху доски посыпались - вот этой доской тебя и задело. Крови было... Я подумал, ты мертвая. Но степняк шею тебе потрогал, и я понял: ты жива. Грохот стоял, все рушилось. Степняк хотел уйти сразу. Взвалил тебя на спину и... так быстро, будто ты ничего не весила, побежал по лестнице вниз. Но выйти на улицу мы уже не смогли. Дом рухнул. Нам еще повезло: там балка у самого выхода крепкая оказалась, на нее все и навалилось сверху. Мы всю ночь там пролежали, как звери в норе, ждали когда все успокоится. Степняк перевязал тебе спину - юбку твою порвал...
Роксана непроизвольно дернулась, представив как ее тела касались руки кочевника. Леон, не обратив внимание на выражение ее лица, привычно поправил на ней войлочное одеяло, сбитое в комок.
- А потом... Когда все успокоилось, утром. Я, честно говоря, думал, что мы так и умрем под завалом. Так трещало все, ходило ходуном. Степняк за мусор, наваленный у выхода, взялся... Как мы на улицу выбрались и не завалило нас - не знаю. Представь себе: только выбрались и дом, вернее, то что от него осталось, сложился как старый пергамент. А вокруг... В общем, нет больше разбойничьего города Гранда. Развалины, пепелище... И всюду трупы, трупы... Человеческие, лошадиные... А собаки - как уцелели только? Снуют между телами, жрут кровавую подачку...