— Ни в коем случае.
Вот от кого, а от своей новой одноклассницы я не ожидала такого: никто из моих ровесников не обвинял моего папу, а тем более, не говорил такое прям мне в глаза. В глаза мне про папу всё высказывала только пара бабушек, и то, они бросали несколько слов и уходили.
Я сжала кулаки, сдерживаясь, чтобы не повыдирать ей все волосы. Но Катя перевела взгляд на Милину, недовольно причмокнула, вздохнула и сделала лицо попроще.
— Забей.
Мы приступили к чаю. Чай был разлит по чашкам из фарфора с искусными узорами и вкраплениями в них золота. Я подула на гладь чая и сделала глоток. Мои зрачки сразу сузились, и я не смогла удержать удивлённое и восхищённое мычание. Такого чая, как этот, мне никогда не доводилось пробовать. Вкус был нежным и приятным, насыщенным настолько, что я могла подумать, словно жую цветы и травы, которые собрали в этот чай. Каждый рецептор во рту охотно поглощал его вкус. Мир вокруг как будто стал светлее и чётче, а я будто отдохнула и набралась сил. Мне даже начало казаться, что с этим чаем что-то не так, и я не решалась сделать ещё глоток, пока Милина сама не отпила из своей чашки. Тогда я успокоилась и снова приложилась к своей.
— Нравится? – спросила Милина.
— Очень, – я даже не пыталась скрыть улыбки.
Так странно, что какой-то чай может привести меня в восторг — видимо, последние несколько месяцев и правда выдались не очень для моей психики.
Мы допили чай, Милина собрала все чашки и блюдца на поднос, чтобы унести на кухню.
— Это папа привёз из командировки.
Когда я повернулась к ней, Милина уже вовсю смотрела на меня, беря поднос за ручки. Когда наши взгляды встретились, она довольно улыбнулась и почти сразу отвернулась, поднимая поднос со столика.
Я вернулась домой, и свет нигде не горел, кроме гостиной. Я сняла верхнюю одежду, скинула обувь, надела тапочки и пошла туда.
Бабушка с дедушкой смотрели какой-то советский фильм, параллельно занимаясь своими делами: бабушка вязала, а дедушка за столом решал кроссворды. Когда я только переступила порог комнаты, то все сразу же обратили на меня внимание. Бабушка отложила в сторону спицы:
— Ну как первый день в школе? – взволновано спросила она.
— Познакомилась с кем-нибудь? – дедушка снял очки.
— Да неплохо, познакомилась с почти половиной класса. Можно сказать, обзавелась несколькими подружками, — я на секунду задумалась, — двумя, если быть точнее.
— Ну я рада за тебя, – бабушка выдохнула с облегчением. – Иди покушай — еда на кухне, – она продолжила вязать.
Как только я сделала пару шагов в сторону кухни, об мои ноги обтёрлось что-то пушистое, от испуга я взвизгнула. Сначала всё было спокойно, но «нечто» снова принялось тереться о мои ноги. Прошло уже несколько месяцев, а я всё ещё не могу привыкнуть к тому, что у бабушки с дедушкой есть кошка, которая, если захочет поласкаться, пристанет к тебе несмотря ни на что. Я подняла кошку на руки и начала гладить её по голове.
— Полинка, не пугай меня больше так, – я ткнула пальцем ей в нос, от чего та невольно поморщилась.
Глава 2. Даниил Волков.
— Если ты думаешь, что у тебя день рождения и ты сможешь проспать весь день, то очень ошибаешься!
Я кое-как разлепил глаза и ещё минут пять пытался прийти в себя. Вчера я пришёл так поздно, что было уже рано. Не знаю, слышала ли тётя, как я с рассветом залезал в окно, при этом рухнув на пол с грохотом.
В комнату через щель приоткрытой двери до меня долетел запах какой-то выпечки. Видимо, тётя сейчас очень горда собой: приготовить что-то своими руками и при этом ничего не спалить — для неё, можно сказать, чудо. Мне так захотелось попробовать это творение тёти, что я за несколько секунд и пару далёких прыжков уже был на кухне.
Тётя уже садилась на один из стульев у обеденного стола. Как только она меня увидела, то одарила тёплой улыбкой.
Моя тётя — сестра моей мамы. Та умерла ещё, когда мне было от силы шесть лет, поэтому я очень плохо её помню. На самом деле, лучше бы вообще её не помнил. Я скучаю по ней, скучаю по той, которая осталась в моей памяти неясными очертаниями. Так бы я смог создать сам для себя её образ, а невозможность чётко её представлять не сводила бы меня с ума. В голове были лишь смазанные черты лица. Она часто мне снится (правда, я по будням не могу спать столько часов, чтобы видеть сны). Когда она всё же приходит, чтобы поговорить, каждый раз наутро я обнаруживаю, что моя подушка промокла насквозь из-за слёз.
Отец, можно сказать, решил забыть обо мне. Раньше я успокаивал себя мыслью о том, что он просто не может меня видеть, потому что сразу вспоминает о маме, и ему становится больно. Но прошло столько лет, а я уже не маленький мальчик. Я видел то, как он смотрит на меня. Если вообще доходит до этого, то он избегает меня своим взглядом. Мой папашка уже года три как завёл себе новую семью и обзавёлся дочкой, которую мне не дали увидеть. Не то, чтобы я сильно стремился к этому, но всё же? Никакой злобы и зависти я не чувствую — наоборот, я надеюсь, что у неё будет хорошая жизнь или, во всяком случае, получше моей. Но всё же окончательно он не может от меня отвязаться: раз в месяц он посылает нам с тётей деньги. Из них она выделяет мне карманные, но их едва хватит на то, что мне нужно.