Илья, не говоря ни слова, обнял меня, притянув к себе. Вздохнул:
— У меня в жизни тоже были наркотики, — вдруг сказал он. — Тогда не было среди моих друзей ни одного, кто бы не успел попробовать что-нибудь для изменения сознания. У меня тоже вот белый был и винт. Сам не знаю, как я соскочить смог. Мы все были оголтелыми панками. С Михой в одной банде сдружились. Только я потом девчонку встретил, остановился. А он как был панком, так им и остается. Меня Бог потом наказал, я заболел. За все в жизни платить нужно. А Пес — безбашенный парень. Уже тут, я разыскал его через Хромого, сюда утащил. Но все ему нипочем. Видела сегодня, как я его отмудохал? Самому паршиво. Он мой друг, а я ему морду бью. Потому, что он эти допинги свои везде находить умудряется. Даже здесь.
Черт осторожно отодвинулся от меня, взял в ладони мое лицо и заглянул мне в глаза.
— Отпусти его. Ты держишь его, поэтому он тебе снится. Все хорошо будет. Я тебе обещаю.
В комнату медленно пробирались предрассветные сумерки. Перед глазами у меня были губы Ильи. Еле сдерживала желание коснуться их рукой. Ткнулась лбом ему в грудь, поджимая ноги под одеяло. Через секунду, снова оказавшись обнятой, молча замерла, а в голове стаями носились тысячи мыслей, которые медленно и верно клонили в сон.
***
Разбудил меня шум, поднятый собирающимся уходить Хромым. Он уже привычно подкалывал Илью на предмет наших с ним отношений. Шумно завтракал и обсуждал цель похода:
— А злючку свою что не будишь? — с набитым ртом спросил он.
— Пусть поспит девчонка.
— Девка-то — огонь?
— А то, — щелкнула зажигалка. Черт откашлялся. — Список забирай. Все записано. Только не забудь, ладно? Праздник все-таки.
— С Псом что решил?
— А что я с ним решу? Он взрослый мужик. Ума, правда, нет ни хрена. Переломается пока. А там поговорю с ним. Ему за периметр вообще нельзя. Сдохнет он там. Тут и то находить умудряется.
— Ох, Черт, мне бы столько терпения. Убил бы уже, — ответа не последовало. — Знать бы еще, где он дурь свою берет. Ну ладно ганжа. Сам знаешь, это так, по приколу. Сам люблю. А все остальное просто ума не прислоню. Если только с собой все таскает извне. Он же прошлую ходку нам чуть не сорвал. Я его в Киеве потерял. На три дня пришлось переносить. Отменять все. Короче, Черт, ты его попытай там. Пусть завязывает. А то дел никаких не будет, — заскрипела по полу отодвигаемая табуретка. — Ну давай. Пойду. Зазнобе своей привет от меня передавай, — хохотнул. Цвиркнула молния. Хлопнули по рукам. — Повезло тебе, дружище, молодая она, не заезженная, смотрю. Вся такая, ух, сам бы потискал. Хорошенько ее там дери, чтоб добрая была. А то, как еж, колючая.
«Хромая козлина, — зло вскипело в моей голове. — Ну припомню я еще тебе!»
— Иди ты, — отбрыкнулся от него смеющийся голос Ильи.
Хлопнула дверь, и в доме воцарилась полная тишина. Я приоткрыла глаза. Солнце только показалось из-за горизонта, освещая слабым розовым светом комнату. Снова скрипнула дверь. Черт негромко разговаривал с мяукающей кошкой. Мне показалось, что даже не с одной. Звякал посудой. Что-то переливал. Смеялся и беззлобно матюкался.
Хотелось встать и посмотреть, но было неохота вылезать из-под одеяла. Потянулась и забралась под него с головой, устроившись поудобней. Еще немножко поваляюсь и буду вставать.
Дверь, скрипнув, снова негромко хлопнула. Я осталась одна в доме. В тишине почувствовала, как рядом со мной появилась кошка. Она подобралась мне под бок и пыталась улечься, мурча и перебирая лапами. Выглянула из-под полога. Возле меня толклась большая, лоснящаяся, черная как уголь. Снова другая. Сколько же их тут?
Часть 13
Когда лежать мне все-таки надоело, спустилась с теплой печи. Тихонько прошла, не обуваясь, по дощатому полу на кухню. В доме было пусто. На столе красовалась накрытая крышкой сковорода, полная картошки с яичницей, и крынка молока. А рядом клочок бумаги с карандашными каракулями, сообщающий, что я должна позавтракать и одеться к приходу Ильи. Внизу записку украшало забавное солнышко-смайлик, заставившее меня улыбнуться.