(Степан Яров)
Стоды
Повели отец Терентий и старец Михаил народ крестным ходом к источнику. А родник то был в начале оврага и вся водица по ложбине к речке бежала. Испугавшись падежа - одна коровенка приставилась, решили наши часовенку там воздвигнуть в честь великомученицы Параскевы, а Игнат пятницу деревянну сотворил, одежды ее красным раскрасил, а на ботиночки железные пряжки выковал. Бабы и кудель собрали, чтобы у стода положить и празднично нарядились. И стал Терентий службу творить, и так народ воодушевился, что опосля гулемать пошел, да такую стоду устроил, что долго вспоминали. Покуда часовенку строили, Игнат сотворил еще одного стода - Николы Угодника. И поставил он эту втору пятницу у малой дороги, что рядом с источником проходила, а скипетр из железа выковал. Уж теперь точно падежа не будет - сказал народ - и кажный путник, да проезжий будут поклоны Хорхое и Пятнице класть и радоваться.
С тех пор ночью стали многие сквозь сон слышать, как будто звенит что-то за окном, звенит да позвякивает, как бубенцы, а утром в песке следы от ботиночек видны. И стали многие переживать - хоть она и святая великомученица, а все же многие в пятницу работали, и побаивались ее гнева. Не испужался только я - засел ночью в малиннике и стал ждать. И вот смотрю, идут в темноте двое и прямиком к Нюркиному хлеву. Тут луна вышла... христесынебожий! Да это стоды!
Николай руку со скипетром к воротам протянул, и они сами отворились. И заходят оба в хлев. Я по-тихому к ним подкрадываюсь, а он и говорит: «Что прячешься, Иван, аль не признал меня?» Тут дрожь в коленях прошла и я поклонился.
-Правильно вы все устроили, поэтому мы все болезни из коровенок ваших выгоняем -эта вот последняя. И выбегает из хлева гнилая и хромая крыса, Никола было ее схватить, да промахнулся: «Эх, Ваня, зря ты меня отвлек!»
Крыса похромала прямо к колодцу, чтобы воду в нем отравить, а я схватил камень, который ворота подпирал, и запустил в нее. Подошли мы втроем к окаянной, а у нее изо рта желтая пена идет. Нагнулась Параскева, дунула на гнилую крысу, и та рассыпалась в пыль. Вот что значит сила божья!
Проводил я их к роднику, встали они свои места, да так и остались стоять, и до сих пор там. И кажный кто едет, али путник какой, кланяются им. Вот как дух божий может запросто в стод войти, коли тот с душой и верой сотворен, али нерукотворный.
(Рассказал колдун Иван, записал Степан Яров)
Усадьба
Как во горнице, горнице,
Во светлой было светлице.
Во светлой было светлице,
Тут ходила и гуляла,
Тут ходила и гуляла
Молодая боярыня,
Молодая боярыня,
Что Татьяна Николаевна,
Что Татьяна Николаевна
Подходила к окошечку,
Подходила к окошечку,
И смотрела в стеклышко.
И смотрела в стеклышко,
Что светел ли светлый месяц,
Что светел ли светлой месяц,
Что весел ли мой милой друг,
Что весел ли мой милой друг,
Николай-то Владимирович.
Николай-то Владимирович
Он сидит во честном пиру,
Он сидит во честном пиру,
Он сидит - прохлаждается.
Он сидит - прохлаждается
И своей женой похваляется.
И своей женой похваляется -
У меня жена - барыня!
У меня жена - барыня
Что Татьяна Николаевна...
Когда давным-давно в имении произошел бунт, Николай Владимирович был в отъезде, и лютую смерть приняла Татьяна Николаевна. Мужики ее раздели, связали, и посадили на муравейник. Утром вернулся ее супруг - прислуги нет, жены нет, пошел искать, и нашел - а она, душенька уже мертва. Занес Николай Владимирович ее в дом, да там и повесился. С тех пор усадьбу никто не покупает, и стоит она разоренная много лет.