С трудом разлепляю один глаз, а за ним и второй. Всё мутное и плывёт. Моргнув пару раз, я навёл резкость и увидел лицо склонившегося надо мной Абалима. Я лежу на земле, а он, упираясь на руки, наклоняется ещё ближе, намереваясь… трахнуть меня! Он же хотел секса! Он же чуть не изнасиловал меня в клубе, а теперь, выходит, утащил куда-то и собирается завершить начатое. Или уже успел и теперь по второму заходу? Но я без цепей и плети в его руках не вижу, но кто его знает, где он это всё ныкает. И почему я без одежды? Точно, точно уже всё было. Вот же подлый, я ему тут за парковку с Гариком договариваюсь, а он…
- Что, сволочь, воспользовался, моим бессознательным состоянием? Не стыдно тебе было насиловать меня, беззащитного… – еле ворочая языком, прохрипел я, но был прерван возмущенным воплем Ангела.
- Ты вообще на голову того! Это у вас, в Аду, любят некрофилией заниматься и трахать бесчувственные тела. А мы, ангелы, таким не промышляем. Так что не приписывай мне черти что, понял? И иди ты, короче, в бубен, зря я даже связался с тобой, мудила! – он швырнул в меня мои вещи и быстро исчез, просто растворился в темноте.
Не, ну вы посмотрите на него! Мало того, что он мне спагетти на уши понавешал о своей неземной любви, так ещё и обзывается. И чего это его так переколбасило? Аж побледнел от злости. А вдруг ему не понравился секс со мной?
«Дьявол, Варфоломей, о чём ты только думаешь, – сказал я самому себе, – нужно в геене огненной отмываться от последствий этого секса… блин, почему я ничего не помню? Было что-то или нет? Да как же, нет, если б нет, я бы не валялся сейчас на земле, почти голый… кстати, где я вообще валяюсь?»
С трудом превозмогая головокружение, я повернул голову в сторону, противоположную той, в направлении которой скрылся Абалим. Взгляд упёрся в поржавевший низ каких-то ворот. Надо бы покрасить. А опустив глаза чуть ниже, я увидел чьи-то копыта, а после и всего Бафомёта, стража Адских врат, который поспешил ко мне.
- Варфоломей, темнейшество наше, ты в порядке? Что забыл рядом с тобой этот ангельский выкормыш? И где твоя одежда?
- Вот, – тыкнул я ему под нос валяющиеся шмотки, – что забыл, что забыл… гараж арендовать хотел, за любовь. А я не продаюсь! Ишь ты, размечтался. И да, я в порядке, почти, – пробормотал я, пытаясь подняться на ноги.
Попытка встать закончилась неудачно, и я снова грохнулся на этот вертолёт, крутящий лопастями с неимоверной скоростью. Как они все так спокойно стоят и не падают? Акробаты, что ли?
А «все» прибывали с завидной скоростью, просто-таки, стремительно. Толкучка, шум, вопли и перекрывающий всю эту какофонию громогласный рык отца:
- Что за бардак здесь творится?!
Я пытаюсь встать, но добиваюсь только того, что поднимаюсь на четвереньки. Так и стою, пошатываясь и пытаясь поймать равновесие, чтобы стать на ноги. Абалимке бы понравилось, хе-хе. А равновесие, оказывается, неуловимая штука, да ещё и перепонки чуть ли не лопаются от ора папеньки. И чего так орать?
- Варфоломей! – тем временем продолжал орать отец, – вот ты где! Ты где бродил, скотина такая? Мать с ума сходит, ты на звонки не отвечаешь, совсем уже от рук отбился!
- Я… ик… да не ори ты, не бродил я никуда, забыл я…
- Забыл? Голову ты свою забыл! Ты что, нажрался? Нажрался, я тебя спрашиваю? Алкоголик несчастный! И чем от тебя несёт? Ты что пил?
- Хьюго Босс с гламурными алкашами, – внезапно рыкнул я. И где смелость взялась? – Папа, отстань, я уже не маленький, я вообще уже очень даже взрослый!
- Взрослый? Гляньте-ка на него, на взрослого этого! Хьюго Босс, говоришь? Вот я тебя сейчас как отхьюжу, будешь знать!
Он подскочил ко мне, искря и плюясь огнем, как замкнувшая гирлянда. Мне стало дико смешно и, не сдержавшись, я засмеялся в голос, чем ещё больше выбесил папеньку.
- Ах ты ж! Смеётся он ещё! Над кем смеёшься? Над отцом смеёшься, засранец? – с этими словам он огрел меня по спине своим хвостом.
- А, – сказал я. И то сказал только для порядка. Больно как-то и не было. Хм, может, и нет ничего страшного в этом ихнем… сексе, – ты чего дерёшься?
- Да я тебя… да тебя убить мало! Да тебе скоро всей Тьмой повелевать, вот я на пенсию уйду и что?
- И что? – переспросил я. – И не хочу я ничем полеве… повли… поливать. То есть, наливать, ой, та короче, наливай.
- Наливай? – взревел Сатана, – наливай??? Я тебе сейчас налью!
Он снова навернул меня хвостом. Потом ещё и ещё. Блин, а вот это уже больно. Я попытался сбежать, но меня шатнуло, и я добился всего лишь того, что протаранил носом землю.
- Тьфу ты, блин, – я сел, отплевываясь и вытираясь руками, – чего ты на меня накинулся? Трахнуть хочешь?
- Чего??? – возмутился Дьявол, – ты совсем уже охренел? Гормоны заглючило? Борзометр зашкалило? Ты чего гонишь?
- А чего? – не унимался я, – один тут накинулся, ты теперь… и не стыдно? Ты ж мой отец, а склоняешь меня к этому… как его? К инцесту, во! Не думал, что мой папашка настолько озабоченный, что будет домогаться собственного сына. А такое бывает, да-да, я видел, в интернете. И как трахаться тоже видел, вживую, своими глазами. Что ж вы все повёрнутые-то такие на этом сексе?
Дьявол молча хватал ртом воздух, не в силах мне что-либо ответить. Не нравится правда, изврашенец хренов, вон, даже спецэффекты поутихли. Наконец, папик нашёл сеть и законнектился:
- Варфи, я знал, что ты идиот, но не думал, что до такой степени. Откуда у тебя эта каша в голове? Где ты взял интернет? И кто тебя вообще научил так разговаривать с отцом! – с каждой фразой тон повышался. – Да я этого твоего учителя! Да я того, кто тебя напоил до этого состояния ангельских соплей! Да я… я…
- Головка от хуя! – о, а вот и маменька пожаловали, – ты чего орёшь на ребёнка, утырок шизанутый?
- На ребёнка? – взвился Дьявол, – да ты посмотри на этого ребёнка! Это ж… это ж… пьянь подзаборная!
- Было в кого уродиться! – парировала маманя. – Сам до водящих хороводы чертей допиваешься, забыл уже?
- Ты вон сыночка своего лучше воспитывай, нечего мне тут хороводами глаза тыкать! Чего взъелась? Недотыкали что ли? Иль некому? Всех уже зае…
- Да ты на себя посмотри, тоже мне, тыкальщик великий! Да твоя тыкалка уже давным-давно с полтычка сдувается! Да тебе…
- Ну-ка, заткнулись все! – бабуля, как всегда, положила конец спорам родителей, – чего орёте? Отношения выяснять наедине будете! На ребёнка оторвались.
- На ребёнка? – в один голос завопили родители, – да этот твой ребёнок на ногах не держится, несёт от него, как от спиртзавода за километр, ребёнок, блин.
- И что с того? Ну, погулял, ну выпил, с кем не бывает? Давно пора, взрослый уже. Иди сюда, Варфи, иди к бабушке. – Я попытался подняться, но снова свалился. Тогда бабуля подхватила меня подмышки и подняла на ноги, удерживая в вертикальном положении. – А что это ты весь в засосах, злыдня моя? Повзрослел, шалун, повзрослел. И кто она? С кем ты гулял?
- Так с ангелом каким-то, – вклинился в беседу Бафомёт, молчавший до этого, – он его сюда и притащил, бесчувственного. А уж что они там друг с другом делали – сие неизвестно.
- Чего? – стройный хор из трёх голосов, и Бафомёт начинает рассказывать всё подробно.
И то, как пререкался с Абалимом, и то, что тот уложил меня, облапав всего, и если бы не он, Бафомёт, то могла бы и беда случиться. Я даже протрезвел от этого всего, думая только о том, что «беда», скорее всего, уже случилась и, хвала Дьяволу, Бафомёт этого не видел. И хорошо, что родня не знает, а вот что мне с этим всем теперь делать – не понятно. Глядя на темнеющее лицо бабушки, на вновь начавшиеся спецэффекты папеньки и на закатывающую глаза маменьку, я ожидал очередного Армагеддона, как заметил в толпе брата.