– Пацаны, помогите ему! – скомандовал он.
Толян и Колян бросились помогать Серому, но, сколько ни старались отодрать пальцы другана от гири, не могли.
– Мертво сидит! – заявил Толян, вытирая со лба пот.
– Железно схватилось! – подтвердил Колян.
Шеф думал недолго.
– Плевать, – сказал он, – дома разберемся. А сейчас взяли сундуки и потащили! Вы вон тот, большой, а мы с Серым этот, поменьше.
Серый попытался вытереть прилипшей гирей слезу, но не смог.
– Что делать, шеф? – едва не рыдая, простонал он.
– Что делать, что делать… Сундуки тащить, – рыкнул Эдик, но тут же смягчился. – Не боись! Придем домой, отпарим. Слово даю!
Серый слегка повеселел и схватился свободной рукой за ручку сундука.
Кряхтя и надрываясь, бандиты потащили сундуки на улицу. Толян метнулся в сарай и через минуту, к всеобщему восторгу, выкатил тележку. Занялись погрузкой.
А в это время Костя и Евстигнеев тщетно пытались открыть крышку люка. Шлоссер наблюдал за ними, пока ему не надоело.
– Зря стараетесь, – сказал он наконец, – у меня так: если заперто, уже не отопрешь. Будь спокоен!
– Голова! – саркастически произнес Евстигнеев. – Вот теперь думай, что делать. Бандиты уходят!
– Придумал! – сказал Шлоссер. – Гаврилу я отослал к Полумракову, так? Утром он придет и откроет!
– Утром он придет и примется с ходу отрабатывать приемы штыкового боя, – возразил Евстигнеев.
Костя подбежал к окну.
– Уходят! – крикнул он. – Сундуки в тележку погрузили!
– Вместе с гирей уходят? – невинно осведомился Шлоссер.
– Вместе! – нехотя ответил Костя. – У кого с собой есть мобильник?
Друзья переглянулись. Евстигнеев хлопнул себя по карману:
– Нет, не взял!
– Растяпы! – Костя стукнул кулаком по балке и тут же затряс рукой.
– Это помогает, – улыбнулся Шлоссер. – Особенно от злости. Вообще-то можно вылезти на крышу, но можно и шею сломать. Все зависит от акробатических способностей.
– Это он так шутит, – сказал Евстигнеев. – Можно спуститься через слуховое окно, но нужна веревка.
– Точно! – обрадовался Костя. – Здесь столько всякой рухляди. Неужели веревки не найдется?
Друзья принялись лихорадочно копаться в техническом старье. Перерыв все до основания, они не нашли ничего подходящего. Единственной вещью, которую удалось опознать, был детекторный приемник, к которому была присобачена какая-то труба.
– Будем ждать, – сказал спокойно Шлоссер и уселся на пустой ящик.
Между тем бандиты пролезли сквозь ворота и скрылись во мраке. Вскоре оттуда донеслись какие-то крики и звук подзатыльника. Затем все стихло.
– Подрались, что ли? – пробормотал Евстигнеев, пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте.
– Наверняка, – сказал Костя, – деньги их вообще с ума сведут.
– Сейчас они сядут в машину, и только их и видели, – буркнул Евстигнеев.
Костя посмотрел на Евстигнеева и странно усмехнулся:
– Никуда они не денутся, – уверенно сказал он. – Леший своим зельем весь лес окропил. От-ворот-поворотное называется! Никто уехать не сможет…
В этот момент послышались быстрые шаги, крышка люка распахнулась, и в проеме показалась голова Лисипицина. Он посмотрел на друзей и сладко улыбнулся, растягивая рот от уха до уха.
– Доброго здоровьица, Федор Семенович! Вы уж извините, но оказался, так сказать, случайным свидетелем. Да-с! – Тут Лисипицин сделал серьезную мину и трагическим голосом продолжил: – Когда я увидел, что от вас кто-то выбежал с сундуками, то сразу подумал, что это воры! Попытался, конечно, их остановить, и вот результат! – Он снял шляпу и продемонстрировал здоровенную шишку на макушке. – Гирей, понимаешь, прямо по голове! И что за молодежь пошла! А вы-то как? Живы?
– Живы! – сказал Шлоссер, быстро спрыгивая вниз. – Рудольф Адольфыч, ты молодец! Без тебя мы бы тут до утра куковали! Так что тебе по всему полагается награда. Поставлю перед директором вопрос о твоем досрочном освобождении.
– Рад стараться! – молодцевато гаркнул Лисипицин.
– Так держать! – сказал Евстигнеев, веселясь от всей души. – Значит, гирей, говоришь?
– Приласкал, сучий сын! – скривился Рудольф. – Наверное, специально украл, чтобы по дороге отбиваться!
– Это уже детали, – сказал Шлоссер. – Ну что? Пойдем брать с поличным наших домушников?
– Да как же мы без милиции? – испугался Лисипицин. – А может, у них ружье? Или даже эти, как их?..
– Пистолеты, – подсказал Костя.
– Во-во! Пистолеты. Без милиции никак нельзя. Да и незаконно это!
– Ты о законе не думай, – серьезно сказал Шлоссер. – Мы сами себе закон. Отныне будем действовать, как на Диком Западе. Тем более что представитель закона у нас есть! – Он кивнул на Костю, и тот послушно раскрыл бордовые корочки.
– Ах, ну да! Конечно! – Лисипицин снова расплылся в улыбке. – Только как мы их теперь найдем? Они небось приезжие? Сели на машину и тю-тю!
– Тю-тю! – передразнил его Костя. – Они у Маланьи дома!
– У Маланьи? – Лисипицин сделал круглые глаза. – Вот новость так новость! Тогда все ясно!
– Что именно? – строго спросил Шлоссер.
– Рыбак рыбака видит издалека, – сказал Рудольф. – Она сама бандитка. Людей помоями кормит!
– Это каких же людей? – прищурился Евстигнеев.
Лисипицин понял, что проговорился и принялся нести всякую чушь:
– А разных! Говорят, ловит на улице и насильно кормит! Проверяет, как на кошках. Если не отравится, то свинье дает.
– Интересно, откуда у вас такие сведения? – спросил Костя.
– Я улицу мету, многое замечаю, – пояснил Рудольф, – еще и не то могу порассказать. Экскаваторщик Агафонов, например, Люську-насос заставлял догола раздеваться, якобы скульптуру лепил, а на самом деле за ней голышом по саду бегал. А его жена им в это время магнитофон заводила! Это же разврат!
– Это не разврат, – сказал Евстигнеев, – это аморалка. Разврат, это когда…
– Хватит трепаться, – перебил его Шлоссер. – Пойдем к Маланье, пока она спать не легла!
Они бодро вышли за калитку, только Лисипицин плелся нехотя, мучимый самыми противоречивыми чувствами. Сначала ему очень хотелось получить свою долю. Но получил он вместо этого гирей по голове. Теперь ему хотелось отомстить. Однако с каждым шагом чувство мести притуплялось, а чувство жадности усиливалось. Теперь в его голове медленно зрел план, как бы выдать механика с друзьями браткам и получить свою долю в виде полновесного золота.
Дом Маланьи был погружен во тьму. Слабое зеленоватое свечение время от времени пробегало по окнам и гасло.
– Где они квартируют? – строго спросил Шлоссер.
– А… Э… Туточки! – проворковал Лисипицин и ткнул в окно, выходящее во двор.
– Затихарились, – прошептал Костя. – Придется стучать.
Он подошел поближе и легонько ударил пальцами в стекло.
– Кто там ломится? – послышался изнутри недовольный голос.– Небось опять этот козел Лисипицин? Серый, скажи ему – хрен тебе, а не проценты!
Шлоссер многозначительно улыбнулся и посмотрел на Лисипицина.
– Честное слово, не знаю, о чем они говорят! – зашептал Рудольф. – Бред какой-то! Что за проценты? Почему козел? Провокация, чистая провокация!
– Сейчас выясним, – сказал Костя, – сейчас все узнаем!
Он откашлялся и громко произнес:
– Внимание! Вы окружены! Сопротивление бесполезно! Сдавайтесь без боя и выходите по одному!
Едва он произнес эти слова, как окно распахнулось и в нем появились две жуткие рогатые головы. Один был вылитый баран, а другой, трехрогий, с длинной извивающейся шеей. Оба светились интенсивным зеленым светом, а с кончиков рогов слетали яркие беззвучные искры. Вокруг них все было освещено страшным мертвенным сиянием. Это были настоящие исчадия ада, существа, способные привести в трепет всех лесных жителей вкупе, несмотря на их моральную закалку!