Хладнокровие – не вполне верное слово. В лице Гольбейна природа искусства демонстрирует нечто более существенное, нежели отсутствие сильных страстей.
В этом месте и в это время мы можем воочию наблюдать закат эстетики Ренессанса.
Представитель южной германской культуры, Гольбейн с ранних лет работал в Базеле, хотя родился в Аугсбурге, и в Аугсбурге его отец являлся заметным художником. Аугсбург – город супербогачей Фуггеров, сердце капитализма Европы. Портрет Антона Фуггера художник Гольбейн-старший, разумеется, нарисовал. Аугсбург славен также Конрадом Цельтисом и Конрадом Пейтингером – двумя латинистами, гуманистами в том классическом германском духе, который характеризует Ульриха фон Гуттена и Рейхлина. Оба гуманиста были не только просветителями, но социальными критиками, политическими прожектерами, сформулировали проект развития Германии. Будущее страны они видели в имперской власти, но сохраняющей деление страны на республики, вольные города и княжества, которое возникло к тому времени; иными словами, выступали за федеративную Германию с самоуправлением. Беря за образец Флоренцию, Конрад Цельтис провозгласил идеалом олигархическую республику, рассчитывая на локального просвещенного правителя и законодательство. Ни Конрад Цельтис, ни Конрад Пейтингер не стали моделями ни для Гольбейна-отца, ни для Гольбейна-сына; впрочем, возможно, ученые были недостаточно богаты, чтобы заказать портреты (хотя Пейтингер был патрицием города Аугсбурга).
Отъезд семьи в Базель объяснить несложно нарождавшимся тогда художественным рынком. Купеческий обычай передавать круг заказов от отца к сыну – спроецирован в том числе в художественные кланы. Клан архитекторов Энгельбергов, отец и сыновья Бехамы, династия ван Акенов так и живут. Жерон ван Акен (известный как Иероним Босх), его прадед Томас, его дед Ян и все четыре сына, включая отца Босха, Антониуса, – все художники. И, разумеется, соперники клана Гольбейнов по первенству в городе Аугсбурге – династия живописцев Брей, Йорг-отец и Йорг-сын, как и прочие кланы, передавали от отца к сыну не только ремесло, но и связи с заказчиками. Покровительство императора или банкира, раз оказанное отцу, распространялось на клан. Йорг Брей-старший был исключительный мастер, «Коронование терновым венцом» из бенедиктинского монастыря в Мелке превосходит слащавую живопись Гольбейна-отца. Брей стал знаменит, его успех в Аугсбурге затмил и работы Гольбейна, и работы Бургкмайра. Отъезд Ганса Гольбейна-старшего из Аугсбурга вызван тем, что в пределах Аугсбурга конкуренция была проиграна, внимание Фуггеров сосредоточилось на Брее.
Собственно, история семьи Гольбейнов в Аугсбурге есть типичная история конкуренции художественных кланов. Здесь все соответствует ремесленной традиции Южной Германии. В мастерской Ганса Гольбейна-старшего работает его младший брат Зигмунд и оба сына, Амброзиус и Ганс; был еще и пятый персонаж Бек, мало изученный. Поколения Гольбейнов, в полном соответствии с укладом художественных кланов Аугсбурга, изобильного культурного центра, держатся сплоченной династией мастеров, продающих ремесло. Зигмунд участвует в работе мастерской брата: алтарь в доминиканской церкви Франкфурта (1507–1511) и в цистерцианском аббатстве в Кайсхайме (1502) (так называемый Кайсхаймский алтарь, где не столь давно идентифицировали и руку Зигмунда).
Однако в 1516–1517 гг. Зигмунд открывает судебный процесс против своего старшего брата: тот не заплатил причитавшиеся доли за участие в росписях. Гольбейн-старший уже зимой 1516 г. оставил Аугсбург и на суде не появлялся. Его сыновья, Амброзиус и Ганс, уехали годом раньше. Имя Зигмунда сегодня забыто, работы малоизвестны (сохранились в музеях Базеля и Монреаля), трудно установить, какую именно часть работ Зигмунд выполнял в алтарях.
Воды Леты сомкнулись, однако три аспекта в личности Зигмунда интересны для биографии всей семьи. Во-первых, именно Зигмунд, возможно, был другом Эразма Роттердамского, и это через дядю Зигмунда Гольбейн-младший получил доступ к гуманисту (Георг Каспар Наглер говорит об этом факте, не указывая, впрочем, источника – Nagler, «Sigmungs Holbein», 1838, Munich). Во-вторых, немногие известные вещи Зигмунда: «Коронование терновым венцом», «Христос в доме Симона» (1500, Базель, Кунстмузеум) показывают мастера более страстного, нежели его старший брат. (В скобках заметим, что исследователь Гиз (Е. His, 1871) утверждает, что различие стилей братьев «можно установить невооруженным взглядом».) Этому вопросу посвящена работа Д. Волосовой «Художники семьи Гольбейнов» (Диссертация на соискание степени магистра, СПб., 2017). И, наконец, в-третьих: Зигмунд Гольбейн дожил до своей кончины обеспеченным человеком, платил долги старшего брата, не вернувшего долг ему самому; умирая в Берне в 1540 г., завещал свое состояние племяннику Гансу Гольбейну-младшему, подтвердив тем самым косвенно привязанность к семье и претензии к брату. Эта, по-своему драматичная, повесть о двух братьях интересна; но сейчас речь не о Зигмунде, даже не о Гансе и даже не о Гансе-младшем; речь о творчестве Ганса Гольбейна-младшего в контексте эпохи. Проблема в том, как мимикрировала эстетика Ренессанса – и связано это изменение, в частности, с тем сугубо купеческим мелочным менталитетом, которого Высокий Ренессанс не знал. То, что Ганс Гольбейн-младший во время своего становления как независимого мастера стал свидетелем и участником распри купеческой, по сути, скорее всего, сыграло свою роль. О, судьбы мастеров Ренессанса изобиловали материальными проблемами: Козимо Тура выпрашивал деньги у д’Эсте, Микеланджело ревновал к заказам Рафаэля, гении унижались в письмах к вельможам; но скрупулезной купеческой денежной стратегии, логики торгового ряда все же не было ни в ком. Это было то новое, что принес рынок Реформации.