Сигнальная лампочка. Она снова замигала, и произошло это внезапно, когда мой разум, казалось, уже почти растворился в вязком болоте безвременья. По идее, он должен был с радостью уснуть, ведь он так этого хотел – но почему-то продолжал вяло сопротивляться.
Я встала, прошлась взад-вперед, сделала пару наклонов и приседаний, стараясь не сильно съезжать по склону вниз.
Когда я разговаривала с дьяволом в последний раз, что-то было не так. «Не так» было и до этого, но в тот раз все же было что-то такое… И я же ведь подумала, что обязательно должна поймать его на лжи. Я не знала, что это могло изменить, но все равно должна была. «Тот, кто может отличить мою ложь от правды, может усклизнуть», – так он сказал мне в больнице. Куда денешься из ада – но вдруг что-то изменится?
Я старательно вспоминала каждое свое и его слово, каждый его жест, усмешку. Я была так близко – как будто ломилась в закрытую дверь, за которой прямо на пороге лежит сокровище.
«Это ты… Ну, представь, что это ты. Кстати, это действительно случилось бы, если бы…»
«У меня есть программа, которая постоянно просчитывает все возможные варианты, удаляет то, что не произошло и уже не произойдет, и корректирует файлы с поправкой на вероятное будущее…»
Постойте-ка, постойте! Вот! Вот где он соврал! Я умерла, а это значит, что уже никогда не встречу этого плачущего ребенка. Неважно, подберет ли его педофил, или он вырастет, подастся в шахиды и взорвет автобус. Важно то, что наши с ним жизни никогда не пересекутся. А это значит, что дьявольская программа должна была удалить этот файл или изменить. И даже если дьявол специально сохранил его, чтобы показать мне, – все равно он соврал.
Но это еще не все! Само по себе это мне ничего не дает. Когда я умерла в прошлый раз, он показал мне себя в образе Христа, я не поверила, бросилась на него – и очнулась в больнице. Это была ложь. Я не поверила – и это меня спасло.
Больница… В больнице он сказал мне, что никакого рая нет и в «погремушке» мы видели всего лишь отражение божественной искры. А в последний раз заявил, что я видела в ней рай, созданный моим воображением. Нет, это не то. Тепло, но не совсем.
Стоп! Ведь и про ад он сказал то же самое – его создало мое воображение. Вот эту вот пыльную травяную бесконечную гору. Но ведь в тот раз я не умерла! Да, я была в коме, но кома – это не смерть. А если я не умерла, значит, не была и в аду. В тот раз. А в этот?
А что, если и в этот раз я не умерла? Что, если я опять лежу в больнице – без сознания, в коме? Но зачем все это?
А затем, что сам он не может лишить человека жизни. Такой вот парадокс. Человек может убить другого человека. А дьявол – нет. Формально, физически не может. Может только внушить мысли, которые приведут человека к смерти, и неважно, кто или что будет его орудием.
Ему не получить мою душу, пока я не умерла. Но он может держать ее здесь, между небом и землей, пока там не сочтут, что мое положение безнадежно, и не отключат меня от аппаратов. И вот тогда я окажусь в настоящем аду – совсем не таком, каким его вообразил мой разум.
Он заморочил мне голову тем, что нет абсолютного добра и зла, что это лишь субъективные оценки, что все относительно. Заставил поверить, что единственное имеющее смысл для человека – это его желания, потому что все, что ни делает человек, он делает только для себя. Мало того, дьявол вложил мне эти мысли в голову так хитро, что я приняла их за свои – потому что они соблазнительно похожи на правду. Очень похожи…
А еще он дал мне почувствовать тончайшее удовольствие лжи – то, которое сам испытывает, играя с каждым человеком. Ну что может быть страшного в безобидной, никому не вредящей и не мешающей, маленькой лжи, нашептывает он. И вот уже мы лжем – просто потому, что это проще, чем сказать правду. Это кажется безопасным. Это кажется интересным. Это становится привычкой и – да, становится изысканным наслаждением. Ведь зла вообще нет – так что же может быть плохого во лжи?