— Выходит, вы все это уже уладили?
— Да, все, не хватает только вашего согласия, твоего и ее. Вот познакомишься с ней, так сами все и решите. Отец ее мне дальней родней приходится, и мы с ним в дружбе. Ты же ведь его знаешь, дядюшку Леонара-то?
— Да, видал я, как вы с ним на ярмарках разговаривали, а последний раз вы ведь и завтракали с ним вместе; так, выходит, вот о чем вы столько с ним толковали?
— А что ты думаешь; он видел, как ты быков продаешь, и нашел, что у тебя все здорово получается, что ты ладно скроен, что парень ты разбитной и смышленый; а когда я рассказал ему, кто ты такой и какого ты был поведения все восемь лет, что ты у нас живешь и вместе с нами работаешь: ни разу не осерчал и слова обидного не сказал, — ему и пришло в голову женить тебя на своей дочери, что, правду говоря, и мне по душе. Худого о ней никто не скажет, семья это честная, и дела у них идут хорошо.
— Вижу, отец, что дела их для вас главное.
— А как же, так оно и есть. А для тебя это не важно, что ли?
— Важно, коли хотите, пусть уж будет по-вашему, только вы знаете, не пекусь я о том, сколько прибыли досталось или не досталось на мою долю. Мало я смыслю в наших дележах, да и голова у меня совсем не так устроена. Мое дело земля, быки, лошади, упряжки, посевы, молотьба, корма. А вот что до баранов, виноградников, сада, разных мелких доходов и тепличных культур, то вы знаете, что этим занимается ваш сын, и я не очень во все это вхожу. Что же до денег, то у меня на них короткая память, по мне, так лучше все уступить, нежели затевать спор, что твое, что мое. Я стал бы бояться, как бы не ошибиться и не начать требовать то, что мне не положено, и надо, чтобы все в делах было просто и ясно, а то мне никогда с ними не совладать.
— Вот это-то и худо, сынок, вот почему и хочу я, чтобы у тебя была жена с головой; умру я, она и меня заменит. Ты никогда не хотел разобраться в наших счетах, а ведь ты же можешь повздорить с моим сыном, когда меня не станет и некому будет сказать вам обоим, что кому причитается.
— Жили бы вы подольше, отец! Только нечего вам беспокоиться о том, что будет после вашей смерти; никогда я не стану ничего у вашего сына оспаривать. Жаку я доверяю не меньше, чем вам, а коль скоро своего добра у меня нет и все, что может достаться на мою долю, идет от вашей дочери и принадлежит нашим с ней детям, я могу быть спокоен, да и вы тоже. Не станет ведь Жак обижать сестриных детей, чтобы его собственным было лучше, одинаково он любит и тех и других.
— Твоя правда, Жермен. Жак хороший сын, хороший брат, и человек он справедливый. Только ведь Жак может умереть раньше тебя, раньше, чем ты успеешь поднять детей, а в семье всегда надо думать о том, чтобы не оставлять малых без старшего, чтобы было кому им совет дать и разрешить их споры. Не то непременно судейские ввяжутся, а те всех между собой перессорят, и у внуков моих все деньги на тяжбы уйдут. Вот почему нам никак нельзя вводить в дом нового человека, зятя ли, невестку ли, и не думать о том, что настанет день, когда ему, как старшему в семье, придется, может, наставлять десятка три детей, внуков и других зятьев и невесток… Никто не знает, как разрастется семья, а когда в улье чересчур много пчел и им роиться надо, каждая думает, как бы побольше меда унести. Когда я брал тебя в зятья, то хоть дочь моя была богата, а ты беден, я ведь не попрекнул ее тем, что она выбрала именно тебя. Я видел: работник ты хороший, и знал, что для нас, крестьян, самое лучшее богатство — это пара рук и такое сердце, как у тебя. А коли мужчина приносит в семью руки и сердце, с него нечего больше спрашивать. Ну, а женщина — дело другое, ее забота не наживать, а сохранять то, что есть в доме. К тому же ты вот теперь отец семейства и хочешь жену в дом взять, так надо подумать и о твоих будущих детях: они ведь не получат и самой малой толики из наследства — все отойдет к детям от первого брака, и, когда ты умрешь, эти останутся нищими, коли только твоя новая жена не принесет большого приданого. Да ведь и на пропитание тех, что еще родятся, тоже нужны будут деньги. Все это нам на плечи ляжет, мы-то, правда, малых прокормим и жаловаться не будем, но жить от этого хуже станем, и детям твоим от первого брака тоже несладко придется. Когда семья очень уж растет, а достаток за ней не поспевает, как бы мы ни крепились, нужды все равно не миновать. Вот чему меня жизнь научила, Жермен, подумай об этом и постарайся понравиться вдове Герен: и добронравие ее, и денежки помогут нам сейчас и обеспечат нам спокойную жизнь.
— Решено, отец. Я постараюсь понравиться ей и сделать так, чтобы она мне тоже понравилась.
— Для того надо увидеться с ней, к ней поехать.