Родоман Борис Борисович
Черты колониализма в современной России
Некоторые наблюдаемые сегодня в нашей стране явления могут быть описаны, объяснены, оценены как колониализм, колонизация, колонии. Тот факт, что эти термины в современной, постсоветской России фактически табуированы, вытеснены из общественного сознания, – не случаен и многозначителен…
Я полагаю, что в использовании земли, окружающей среды, природных и человеческих ресурсов, в миграциях людей, во взаимоотношениях между этносами, между коренными жителями и приезжими в тех или иных регионах, между государственной властью и населением, – наблюдаются многие негативные черты, которые не раз проявлялись при формировании завоевательских империй Древнего мира и Средневековья, а также в процессах глобальной колонизации XVI – XIX веков, инициированных европейскими странами после Великих географических открытий.
Россия росла как традиционная континентальная империя того же типа, что и древнеперсидские державы, Римская, Византийская, Китайская, Османская империя; встав в круг европейских великих держав в XVIII веке, пыталась вдогонку за ними обзавестись и заморскими колониями, но не удержала американские владения из-за чрезвычайной транспортной разобщённости.
Преодолимым «морем» для нашей колониальной империи оказался Каспий и подобные ему (в качестве барьера) Туранские степи. Колонизация Туркестана шла в конце XIX века не столько по суше, со стороны Оренбурга и Омска, сколько через Каспийское море.
В отличие от других земель, присоединённых к России ранее, Средняя Азия была похожа на заморские колонии Великобритании и Франции: другой климат, другая цивилизация и религия, заметные расовые различия. Туркестан стал для России «своей Африкой и Индией»; рядом с туземными городами и кварталами возникли европейские дублёры (наподобие Нью-Дели – Новая Бухара, Новый Город в Ташкенте), складывались аналогичные отношения с местным населением.
Новоевропейские трансокеанские империи распались в ХХ веке, из традиционных континентальных сохранились Россия, Китай и немногие другие, в которых метрополия и колонии различаются не резко, не разделены природными барьерами, а соединены расплывчатыми промежуточными, переходными зонами.
В нашей стране имеется один главный этнос, тождественный ей по названию и давший государственный язык, и множество других этносов, из коих некоторые имеют свои национально-территориальные автономии, но без права выхода из псевдофедерации, т.е. удерживаются в ней фактически принудительно, под угрозой насилия (что показала война в Чечне). И это при том, что почти все нерусские народы в России – не иммигранты, они не переселились в уже существовавшее русское государство, а наоборот, были им завоёваны, оттеснены, отчасти истреблены и ассимилированы, лишены своей государственности.
Коренные этносы, в начале советского периода составлявшие большинство в своих автономиях, ныне оказались в меньшинстве в результате недавней колонизации, связанной с освоением природных ресурсов, великими стройками, индустриализацией и милитаризацией. Такие затеи, как освоение «целинных» земель, строительство Прибалтийской ГРЭС и Ново-Таллинского порта имели не только экономические причины, но и задачу русификации окраин СССР.
Россияне «нерусского происхождения», претендующие на высокий статус в госаппарате и публичной политике, вынуждены постоянно подтверждать свою особую лояльность; многие становятся ярыми национал-патриотами и шовинистами, демонстрируют приверженность к православию. Такая же картина наблюдалась в царской России.
События в Чечне и Абхазии в 1990-х годах были типичными войнами за сохранение колоний в составе распадающейся империи. Постсоветской России удалось расчленить Молдову и Грузию. Искореняя сепаратизм в Чечне и опасаясь его развития в других субъектах РФ, кремлёвская власть поддерживает сепаратистов в Южной Осетии, Абхазии, на Восточной Украине, в Крыму, в Приднестровье – с надеждой на присоединение этих регионов к России.
Широко применявшиеся в годы глобальной советской экспансии доктрины о праве народов на самоопределение забыты или толкуются неоднозначно. Сепаратизмом и бандитизмом считаются национально-освободительные движения и антиколониальные восстания, неугодные Москве. (Давно ли СССР поддерживал такие движения в Африке и зарубежной Азии?) Заложниками имперской политики «разделяй и властвуй» стали абхазы и осетины, использовавшиеся против других народов Кавказа; об этом напомнила трагедия в Беслане.
Россия удерживает и не собирается отдавать десять территорий, которые СССР аннексировал во время и вскоре после Второй мировой войны: четыре куска Финляндии, два куска Эстонии, один уезд Латвии, северную треть бывшей Восточной Пруссии, Туву, Южно-Курильские острова. Приобретения у Германии и Финляндии признаны международными договорами; из прочих некоторые остаются спорными.
Советская цензура запретила упоминать, что Тува до 1912 года входила в Китайскую империю (приказано писать «маньчжурское иго»), но ныне в Москве, кажется, забыли и более свежий факт: в 1921-1944 годы существовала формально независимая Тувинская Народная Республики (ТНР), аналогичная монгольской, имела свои денежные знаки и замечательные треугольные почтовые марки. Туву присоединили тайно, без референдума, без сообщения в центральных газетах. Вопрос о легитимности этого акта не закрыт.
Со всех аннексированных земель, кроме Тувы, почти всё прежнее местное население согнано; разрушены системы расселения, лесопользование, дренажные сети. При этом администрация и граждане Карелии, бывшей Восточной Пруссии и Курильских островов принимают как должную материальную помощь от потомков изгнанников – финнов, немцев, японцев.
При заселении присоединённых земель благонадёжными славянами отодвинуты интересы местных народов: литовцев – вокруг Кёнигсберга, айнов – на Сахалине и Курилах. Корейцы на Сахалине, принудительно привезённые туда японцами, были лишены права на репатриацию, оказались пожизненно на положении иностранцев, ограниченных в передвижении; фактически стали рабами пограничников.
Из-за необратимого, непоправимого отрыва от родины – Кореи, в результате спецпереселений и депортаций, в глубинах СССР сформировался новый русскоязычный этнос – русские корейцы, обогатившие российскую культуру славными именами (Ким, Цой и другие).
На присоединённых к СССР территориях и в местах депортации репрессированных народов произошла топонимическая агрессия: почти все прежние географические названия заменены новыми, которые везде, кроме Южного Сахалина и Курил, где потрудился талантливый географ и писатель Ю.К.Ефремов (1913-1999), безвкусны, однообразны, трудноразличимы (Светогорск, Зеленоградск, Советское, Первомайское), скрывают не только историю, но и географические особенности.
Прошлое замалчивается и искажается в средствах массовой информации (СМИ) и в учебниках; тем самым поддерживаются мифы: Выборг основан русскими, пруссы – славяне, Пруссия – Руссия, И.Кант – придворный философ российской императрицы Елизаветы, Кёнигсберг в XVIII веке принадлежал России, а в 1945 году ей по праву возвращён и т.д.
С таким же основанием можно утверждать, что Швейцария и Париж раньше принадлежали России, поскольку и там побывали русские войска. А между тем, криминализованная и грязная Калининградская область – гигантское гнездо контрабандистов, социальный гнойник и позорное пятно на карте Европы. Город носит имя не имеющего к нему никакого отношения «всесоюзного старосты» М.И.Калинина, хотя известно старинное славянское название Кролевец (по-литовски Караляучюс).
Самый известный и многострадальный город на Кавказе носит устрашающее название, совпавшее с прозвищем русского царя-садиста. Такие имена давались в царской России эсминцам и крепостям. Одной из них была крепость Грозная, основанная в 1818 году; кому она угрожала, кого пугала – объяснять не надо…