Рязанские разведчики увидели малочисленный авангард из двух десятков викингов и десятка казаков. Пяток тачанок они не приняли всерьез. Сотня, хорошо вооруженных всадников, должна была, как нож сквозь масло, пройти через редкую цепочку викингов.
Авангардом командовал Багров. Он приказал не стрелять из пулеметов до самого последнего момента. Патроны приказал беречь. Дружинники скакали таким плотным строем, что промахнуться из винтовок было сложно. Стрелять начали метров за восемьсот. Через пять минут все было кончено. Викинги и казаки пересели на основных, свежих лошадей, и тройками – один казак с винтовкой, два викинга для защиты, поскакали в погоню за остатками рязанцев. Тех оставалось больше тридцати, но каждый пытался спастись самостоятельно. Только воевода, чудом, уцелевший в атаке, собрал вокруг себя горстку дружинников. Викинги и казаки не пощадили никого, дружинники не сдавались, и казаки расстреливали их с близкой дистанции. Привычка казаков – беречь лошадей, очень нравилась викингам. Такие крупные и обученные лошади стоили в десять раз дороже обычных.
Багров всегда удивлялся безразличию викингов при уничтожении дружинников. Чаще всего, дружинниками и воеводами служили их земляки, «словенины» попадались редко.
Даже родственники не обязаны были мстить за убийство, если викинг погиб в честном бою. Победа в бою была важнее всего. Было такое впечатление, что викинги стараются лично убить, как можно больше воинов противника. Главное была добыча. Чем больше добычи, тем больше чести. «Выпендрёжники», вспомнил Багров незнакомое слово, которым Скворцов, шутя, обзывал викингов. У бывшего журналиста была своя страсть, новые, часто непонятные, слова.
Через месяц, в Рязань, Фрост и Багров привели пятитысячный табун. Цены на лошадей упали ниже гривны, но Фрост продавал. Он знал, что через две недели цены рухнут окончательно.
Глава 17.
Закон всему голова.
Законы «Русская правда» вместо законов «Правда Руськая».
25 декабря 1123 года, Рязань.
Не успели продать половины лошадей, пришел вирник брать налог с продаж. Тут выяснилось, что в Рязань десять дней назад приехала сотня казаков из Мурома, и установила новый свод законов. Скворцов, пока болел в Суздале, не терял время даром, написал новые законы. Сначала его свод законов доехал до Мурома. А оттуда, казаки направились в Рязань и Переяславль-Рязанский. Перед их приездом, из Рязани отправился отряд дружинников, во главе с воеводой, грабить кочевников. Поэтому Рязань сдалась без боя. Теперь у вирника было много работы, новая система налогов требовала сделать перепись населения.
Для защиты города остался десяток казаков. Зато две дюжины дружинников казаки забрали с собой в Переяславль-Рязанский.
Казаки и викинги, во главе со Степаном Багровым, сразу поехали в крепость к старым друзьям. Хвалиться удачей, праздновать победы, просто поговорить.
Фрост, на несколько минут, задержался поговорить с вирником, и услышал новость: рабов ни продавать, ни покупать нельзя. Тут он вспомнил «шутку» Степана и засмеялся. Доля Скворцова в добыче практически полностью состояла из трех тысяч молодых рабынь и рабов. «Надо было брать овец, Скворцов шутку не поймет», – подумал Фрост, и отдал распоряжение прекратить продажу лошадей. Он бросился догонять Багрова, тот еще не знал про новый закон.
Багров, вопреки ожиданиям Фроста, смеяться не стал. Только долго ругался непонятными словами на Скворцова. «Сюда бы мою сестру Хелгу», – подумал Фрост, – «любит она собирать непонятные ругательства, `гуманист' хренов, `идеалист'. Непрост, совсем непрост, этот простой уральский казак.»
Багров попросил у местных казаков экземпляр «Русской правды», и, отказавшись от угощения, сел изучать. На вопросы и недоумения друзей-приятелей отвечал просто: – У меня на шее сейчас три тысячи едоков. Надо придумывать, что с ними делать.
Степан взял с собой «Русскую правду», и поехал к вирнику. Нужно было не только придумывать обходной вариант, надо было, чтобы чиновник подтвердил его законность.
– Купцов, желающих приобрести рабов, понаехало много. Собираются ехать на границу княжества и там встречать, возвращающиеся отряды с добычей. Опасно это, бумаг подтверждающих сделки там никто не даст. Налоги казна не получит, со всех сторон плохо, – сокрушался чиновник.
– Но владеть рабами закон не запрещает? – поинтересовался Багров.
– Да, – подтвердил чиновник.
– По наследству, сыну завещать я их могу?
– И это не возбраняется.
– А подарить хорошему человеку, тебе, или кому другому пару-другую рабов?
– Налог не дарения есть, значит дарить можно. И ничего про запрет на дарение рабов, там не говориться.
– А если составить договор мены? – поинтересовался атаман.
– Налог на обмен отсутствует, значит, документы оформить я не могу, – категорически отверг эту возможность вирник.
– Я, думаю, не в наших интересах рассказывать об этой возможности всем, – заговорщицки прошептал атаман.
– Почему? – удивился чиновник, – налогов будет больше.
– Один подарок, это подарок, много подарков – система. Обход закона.
– Тогда, я не буду рисковать с этой сделкой тоже, – спохватился чиновник.
– Формально, я могу оставить их тебе, как княжескую долю в добыче. Будешь три тысячи рабов кормить, пока князь Новгородский и Всея Руси Василий Первый не соизволит указать, как с ними поступить, – припугнул вирника атаман.
25 декабря 1123 года, Муром.
Оставленные в Муроме казаки и викинги неплохо подготовились к приезду «крестьянского» обоза. Недалеко от города располагался княжеский лес. Казаки мобилизовали в княжеских землях холопов, и работа закипела. Хороший инструмент, хорошая кормежка, – бревен холопы нарубили достаточно. Срубы строили из непросушенного леса, понимая, что стены домов поведет.
Но в домах натоплены русские печи, для лошадей приготовлен теплый хлев, с запасами овса и сена, в печи томится каша, а на столах стоит по крынке медовухи. И самое главное – во дворе натоплена баня. Казаки собрали холопок за два дня до приезда обоза. Холопы топили печь и баньку, холопки готовили еду.
Скворцов, приехавший неделю назад в Муром, третий день вел переговоры с Юрием, сыном князя Черниговского Ярослава (Панкратия) Святославовича. Отец оставил сына на княжение в рязанском княжестве в этом, 1123 году, при вступлении на черниговский престол. Резиденция Юрия была в Муроме, поэтому можно было именовать его князем Муромским. Юрия Ярославовича захватили в плен живым и здоровым, при штурме города.
Василий подтвердил Юрию, ходившие слухи, о своем и своих товарищей, происхождении. Рассказал об изгнании через четыре года его отца из Чернигова. Показал карту раздела земель на отдельные княжества. Предложил поддержку его отцу, при нападении его племянника Всеволода Ольговича, в борьбе за престол черниговского княжества. Особое внимание обратил Юрий на то, что он находился если не в подчинении, то в полном послушании князю суздальскому, потом великому князю владимирскому, Георгию (Юрию) Долгорукому.
– За что же ему такое прозвище дадут? – поинтересовался Юрий.