Юзлебикэ оставила в покое стебелек и удивленно уставилась на Айсылу.
— Насчет четырех дней я ничего не говорила... не думала...
— Не думала, так подумай! В этом тебя и твои девушки поддержат.
Так закончилось это совещание. Наступало утро.
4
Хозяйки только еще гнали скотину со двора, а Айсылу уже деловито ходила по Байтираку. Вишневое платье, розовый батистовый платок, повязанный на затылке вроспуск, то и дело мелькали в переулочках, во дворах, у чьих-то крылечек. То тут, то там открывались ворота, и старик или старуха, вышедшие проводить ее, с доброй улыбкой смотрели, как уверенно шагает по улице эта маленькая неугомонная женщина.
Вот она подошла к избе Айтугана. Старик не слышал скрипа калитки. В черном камзоле и в калошах на босу ногу он быстро семенил дрожащими ногами и, помахивая длинной метлой, кричал:
— Кыш-шу, проклятый! Кыш-шу!
По двору с отчаянным квохтаньем металась рябая клушка, стараясь собрать под крылья разбежавшихся цыплят. А над ними повис, распластав крылья, огромный коршун. На крик деда из избы выбралась маленькая сгорбленная Джамилэ. При виде Айсылу она вся заулыбалась, и ее морщинистое личико неожиданно осветилось рядом ровных белых зубов.
— А, заходи, Айсылу, заходи! — вскрикнула она и, глядя в сторону старика, добавила: — Просила за цыплятами последить, пока занята в доме... Пойдем, доченька, в избу!
— Нет, бабушка Джамилэ, некогда мне. Я так... мимоходом зашла, — ответила Айсылу и потянулась к стоявшей в сенях кадке с водой. — Чаю не успела выпить, во рту пересохло.
— Ах, бедняжка, и почаевничать-то тебе некогда. Погоди, не пей! У меня тут катык прямо с погреба, айрану[28] намешаю тебе... — И, по-старушечьи растопырив локти, она заторопилась в избу.
Блеклые глаза Джамилэ, ее сухие прозрачные руки заставили Айсылу с сомнением покачать головой: «Ну как тут звать ее на работу?»
Подошел дед Айтуган. Он поздоровался степенно и, опершись о метлу темными жилистыми руками, опустился рядом с Айсылу на чисто вымытую ступеньку.
— Ну, дочка, какие там новости? — кивнул он головой на запад. — Наши-то пошли в наступление? Нет, говоришь? Чего это они тянут! А мой старший писал: «Собираемся двинуться...» А те... фашисты — все лезут? Выходит, правда, что к Волге идут? Ну, большие тогда заварились дела! Гм! Не годится это, не годится!
Старик насупился и сердито стукнул метлой.
— Одни против шести государств стоим, дедушка Айтуган, конечно, тяжело...
— Что и говорить, не легко, если на одного человека набросятся шестеро матерых волков!.. Только нам, дочка, и тяжелое надо перебороть!
Он задумчиво смотрел на густую листву деревьев в саду и, словно отвечая собственным мыслям, кивал время от времени головой. Потом он неожиданно спросил Айсылу:
— А что в Москве говорят? Обнадеживают?
— Говорят, что мы сейчас стали сильней, чем в начале войны. Если, мол, станем всем миром против врага, обязательно победим! Только надо, чтобы и колхозы работали хорошо, больше хлеба давали.
Айтуган сразу оживился. На изборожденном частыми морщинами лице заиграла улыбка.
— Так-так! Выдюжим, значит. Оно так и должно быть! Ведь это — сама-а Россия! Кто ж побьет Гитлера, как не мы!
Айсылу с уважением посмотрела на старика, собираясь ему что-то сказать, но в это время Джамилэ вынесла айран и уселась рядом на крылечке.
Пока Айсылу потягивала студеный айран, старики ласково смотрели на ее маленькое загорелое лицо, на крепкие руки. Айсылу чувствовала себя с ними очень легко, словно сидела она возле отца и матери. Айсылу рассказывала старикам о далеких сражениях, о труде советских людей в тылу. Она уже и не думала о том, чтобы звать их на помощь колхозу, — что могли сделать в поле восьмидесятилетний старик и немощная старуха? Ей хотелось лишь успокоить их, развеять немного их печали, вселить надежду в их старые сердца.
Однако Айсылу и сама не заметила, как от дел фронтовых перешла к тому, что так сильно тревожило всех колхозников.
— Уборка очень туго идет у нас, дедушка Айтуган. Не умеем мы работать, как от нас фронт требует. Ячмень, того гляди, колос сбросит, горох поспел, да и хлеб надо вывозить, а людей не хватает, рабочих рук нету...
— Вот как? Гм, да... Не хватает, говоришь?.. А как аланбашцы? Они впереди нас или отстают?