Саид моргнул вдруг повлажневшим глазом. Сентиментальный, однако, потомок у абреков получился. Как я раньше не замечал. Да и у самого горло как-то предательски сдавило.
– Ладно, Руслан, пошёл я. В магазин ещё нужно заскочить, посидим сегодня напоследок.
– Саша, подожди, – придержал меня за локоть друг, – много не бери. Гапур с Сахуевым сегодня обещали к нам в полк прийти. Они всё что нужно с собой принесут.
– Из-за этих, что ли, Гапур придёт? – кивнул я в сторону битых бедолаг.
– Нет, конечно, – Руслан криво ухмыльнулся. – Гапур и не знает о них ещё ничего. – Просто попрощаться с тобой мои земляки хотят. Посидеть на дорожку.
– Ну хотят – значит посидим. Отчего же не посидеть? – развернулся я к дверям и уже на выходе услышал шепелявое бормотание:
– Нохчи, почему ты не помог? Ты же правоверный, как и мы.
– Он – брат мой, – прозвучал в ответ гортанный баритон.
Глава 2
Едва переступив порог камбуза, я столкнулся со старшим камбузного наряда, прапорщиком Федосеевым, мужчиной видным и решительным. При своей немаленькой комплекции Федос ещё обладал и выдающимся носом, который, не стесняясь, засовывал куда только можно, благодаря чему был в курсе всего, что происходит в округе, знал, где и что лежит и как это можно экспроприировать безболезненно. Несомненно, такой талант не мог остаться незамеченным, и который год подряд за Федосом закрепилась слава бабника, главного вора и лучшего старшины в дивизии. Матросы боготворили своего наставника, и он имел негласный статус главного «деда» полка.
К чести Николая Федоровича, нужно сказать, что он досконально разбирался в тонкостях взаимоотношений военнослужащих разных сроков службы и поддерживал сложившиеся в части традиции. Поговаривали, что у истоков некоторых обычаев стоял он сам. Так это было или нет, поди теперь угадай, но порядок в полку поддерживался неукоснительно.
Старослужащим даже в голову не могло прийти напрягать молодых сверх положенного. Конечно, матрос, отслуживший год, честно оттянув чижовку и получив традиционные двенадцать ударов баночкой[11] по заднице, до конца службы тряпку в руки больше не брал и, вообще, не задействовался на грязных работах, да и наряды годок мог выбирать себе по душе, согласовав со старшиной, разумеется. Но по неписаному закону чести ни один ветеран не припахал бы молодого на обслуживание себя любимого. Никто из молодых никогда не стирал бельё старослужащих и не чистил им обувь, и, вообще, ничего унизительного в адрес молодёжи полка со стороны годков не допускалось.
Другое дело – взаимоотношения матросов внутри собственного призыва. Тут уже, как говорится, как пойдет. Всё зависело от личных качеств каждого, способности вчерашнего недоросля, оторванного от мамкиной юбки, проявить себя в коллективе и заслужить авторитет у сослуживцев. Всё решалось в первые же дни. От того, как ты себя поставишь, зависела твоя дальнейшая судьба всего срока службы. Проявил характер, смог отстоять своё достоинство – честь тебе и хвала и «попутного ветра», как говорится.
Если же ты смалодушничал, менжанулся в критической ситуации, не смог ответить ударом на удар или уж совсем повел себя не по-джентльменски, побежал «стучать» начальству, то тут уж не взыщи. Армия – не институт благородных девиц, здесь свои порядки и нормы поведения, рассчитанные не на хлюпиков, но зато это – школа. Настоящая школа жизни, дающая возможность молодому человеку раскрыться и проявить мужские черты характера. Уроки, полученные здесь, запоминаются и откладывают свой отпечаток на всю жизнь. Даже много лет спустя, вспоминая годы, проведённые на службе, мы говорим спасибо учителям, которых встретили там. Один из таких педагогов сейчас потирал ушибленное плечо в шаге от меня и негромко матерился по-белорусски.
– Иванов, трясца твоей матери, очи повылезали. Нигде от тебя покоя нет. Постой, а что ты тут делаешь, у тебя же дембель завтра, – и хищно поводя своим замечательным носом, вдруг ухватил меня за рукав голландской рубахи, разорванной на груди. Успел-таки, нехороший Ахмет.
– Так, а это что у нас, а Иванов? Не угомонишься ты никак, даже домой спокойно уехать не можешь. С кем на этот раз? Вы же с базовскими вроде всё решили.
– Да я сам толком не понял, кто это был, азера какие-то шальные. Саид говорит, что они недавно с севера прилетели, курить им резко захотелось, пришлось угостить, думаю, бросят теперь совсем, никотин вреден для здоровья.
– Понятно. Когда же вы только разъедетесь, нервов на вас не хватает, – и грустно улыбнулся. – Ладно, Саня, иди приводи себя в порядок. Отвальную ночью будешь ставить?
11
Табуретка (