- ОБОЖЕЖМОЙ! – воскликнула Конни, когда я вошла в контору. – Ты сделала это!
- Прости, о чем ты?
- Ну, и как это было? Я хочу подробности.
Лула выглянула из-за стопки папок, которые сортировала.
- Ага, - произнесла она, - ты здорово потрудилась.
Я почувствовала, как глаза мои лезут на лоб.
- Как вы узнали? - я обнюхала себя. – Я пахну что ли?
- Просто у тебя такой вид, будто тебя хорошенько оттрахали, - пояснила Лула. –Типа такая вся расслабленная.
- Ага, - подтвердила Конни. – Удовлетворенная.
- Это просто душ, - стала оправдываться я. – У меня утром был по-настоящему расслабляющий душ.
- Хотела бы я такой душик, - заметила Лула.
- Винни здесь?
- Ага, вернулся вчера вечером. Эй, Винни, - заорала Конни. – Здесь Стефани!
Мы услышали его бормотание «О, Боже» из глубины кабинета, а потом отворилась дверь.
- Что?
- Джойс Барнхардт, вот что.
- Ну, дал я ей работу, - Винни окинул меня быстрым взглядом. – Иисусе, ты только что перепихнулась?
- Не могу поверить, - воскликнула я, воздев руки. – Я приняла душ. Сделала прическу, Наложила макияж, надела новую одежду. Позавтракала. Почистила чертовы зубы. Как все узнали, что я перепихнулась?
- Выглядишь другой, - пояснил Винни.
- Удовлетворенной, - произнесла Конни.
- Расслабленной, - добавила Лула.
- Не хочу об этом говорить, - заорала я. – Я хочу обсудить Джойс Барнхардт. Ты дал ей Максин Новики. Как ты мог? Новики – мое дело.
- У тебя с ней ничего не выходит, поэтому я подумал, какого черта, пусть Джойс рискнет тоже.
- Знаю я, как Джойс получила это дело, - возмутилась я. – И я поговорю с твоей женой.
- Ну, расскажешь ты моей жене, ну, пожалуется она своему папаше, ну, убьют меня. И тогда ты знаешь, где очутишься? На улице без работы.
- Тут он прав, - заметила Лула. – Мы все останемся без работы.
- Я хочу, чтобы ты забрал у нее это дело. Мы с Лулой уже взяли, было, Максин под опеку, а тут вмешалась Джойс со своим шлюшным воинством и все испортила.
- Ладно, ладно, - сказал Винни. – Я с ней поговорю.
- Ты заберешь у нее Новики.
- Ага.
- Звонил Салли и сказал, что собирается вечером в бар, - сказала я Луле. – Хочешь тоже пойти?
- Конечно, не хочу пропустить все веселье.
- Тебя подвезти?
- Только не меня, - сообщила Лула. – Я достала новую машину.
Ее взгляд скользнул мимо меня к входной двери.
-Что мне сейчас нужно, так, чтобы вмешался какой-нибудь мужик. А этот еще имеет репутацию.
Мы с Конни повернулись и посмотрели. Это был Рейнжер, облаченный в черное, волосы его были гладко зачесаны и завязаны в хвост, маленькие золотые колечки в ушах сияли, как солнышки.
- Йо, - поздоровался Рейнжер. Он на секунду уставился на меня и улыбнулся. Потом поднял брови. – Морелли?
- Черт, - произнесла я. – Это уже начинает надоедать.
- Заскочил за делом Томпсона, - обратился Рейнжер к Конни.
Конни вручила ему папку:
- Удачи.
- Кто такой Томпсон?
- Норвил Томпсон, - пояснил Рейнжер. – Выпендривался в винном магазине. Взял четыре сотни долларов, сдачу и кварту виски. Начал праздновать на парковке, где поставил машину, вырубился и был обнаружен служащим парковки, который вызвал полицию. Не показался в назначенный срок в суде.
- Как всегда, - добавила Конни.
- Он уже проделывал подобное?
- Дважды.
Рейнжер поставил свою подпись на контракте, вернул его Конни и взглянул на меня.
- Хочешь помочь мне управиться с этим ковбоем?
- А он не будет в меня стрелять?
- Эх, - заметил Рейнжер, - если бы было так просто.
Рейнжер водил новехонький черный «рейндж ровер». Машины у Рейнжера всегда черные. Они всегда дорогие. И всегда новенькие. И обычно имеют сомнительное происхождение. Я никогда не спрашиваю Рейнжера, где он достает свои машины. А он никогда не спрашивает о моем весе.
Мы сократили путь через центр и свернули направо на Старк Стрит. Рейнжер проехал мимо автомастерской и гимнастического клуба в район трущоб. Был разгар дня, на верандах торчали мамаши с детьми, живущие на пособие, с облегчением покинувшие душную обстановку непроветриваемых комнат.
Я пролистала дело Томсона для формального ознакомления. Мужчина, черный. Рост пять футов девять дюймов, вес 175 фунтов, возраст шестьдесят четыре. Проблемы с легкими. Это означало, что мы не можем использовать перцовый баллончик.
Рейнжер припарковался перед трехэтажным кирпичным зданием. На веранде и под двумя окнами первого этажа краской из баллончиков были выведены бандитские лозунги. Вдоль бордюров скопились обрывки упаковок от «фаст-фуда», тротуары устилали смятые обертки. А весь район пах, как буррито с бобами.