Робби ничего не ответил.
— Ну ладно, может, это и впрямь волшебство, как ты и говорил. Ха-ха, — невесело сказал папа.
— Ха-ха-ха, — отозвались мы.
Элис с Моди дожидались нас.
— Боже мой, что случилось? — спросила Элис.
— Не спрашивай, — сказал папа.
— Робби не справился? — не отставала Элис.
— Зато я справилась, — похвасталась Шлёпа. — Почти что выиграла в это их дурацкое «Кораблекрушение». Я там лучше всех была. Этот папин Тим чуть ли не умолял меня ходить к ним туда заниматься, но мне неохота. Шустрый такой, хлебом не корми — дай покомандовать. Прям как в школе.
— Ох, Шлёпа, — с укоризной сказала Элис и вздохнула: — Я бы на твоем месте помалкивала про школу.
Похоже, Шлёпу уже отчисляли из школы за поведение.
— Она вела себя отвратительно, хамила Тиму. Я чуть со стыда не умер, — наябедничал папа.
— Давайте, наезжайте на меня. Я не виновата, что все вышло не так, как вам хотелось, — буркнула Шлёпа.
Робби повесил голову. Я поежилась. Даже Моди забеспокоилась и принялась сосать палец, хотя и не понимала, о чем разговор.
— Ну что вы такие кислые! — Элис сделала над собой заметное усилие. — Веселей, народ. Чем сегодня займемся?
— Хотим на пикник в Оксшоттский лес! — хором сказали мы.
Глава 4
— Как, опять в Оксшоттский лес? — удивился папа. — Мы же только вчера там были. Может, что-нибудь новенькое придумаем? Можно в Ричмонд-парк поехать или в Сады Кью. Уж как-нибудь втиснемся в машину.
— Может, вы, ребята, поедете, а мы с Моди останемся дома? — с надеждой предложила Элис.
— Нет, мы очень-очень-очень хотим пойти к той яме с песком в лесу, — сказала Шлёпа. — Пожалуйста, мам. Пожалуйста, Дэйв.
Шлёпа «пожалуйста» говорила не часто, так что подействовало вмиг.
Мы помогли собрать провизию для пикника. Я пристроилась резать морковку и сельдерей, Шлёпа присматривала за колбасками на гриле, а Робби делал шоколадные хрустики. Я переживала по поводу желаний и в задумчивости вместо морковки порезала палец — пришлось заклеивать пластырем. Шлёпа тоже явно что-то обдумывала — и сожгла колбаски, хотя утверждала, что сделала это нарочно — обожает, мол, горелое. Робби растопил шоколад, всыпал в него кукурузные хлопья и разлил пирожные по бумажным розеткам. Шоколадные хрустики — самый простой десерт в мире. С ними и Моди бы справилась. Но папа с Элис восторгались так, как будто Робби соорудил роскошный торт в три яруса. Папа чмокнул в щепотку сложенных пальцев, а потом их растопырил. А Элис попросила Робби непременно дать ей рецепт.
— Они со мной сюсюкаются, потому что я вчера в спортзале опозорился, — сказал мне Робби.
— Да, но это из лучших побуждений, — ответила я.
— А когда же со мной кто-нибудь посюсюкается? — спросила Шлёпа. — Я не опозорилась. Я была звезда спорта, а мне все равно устроили разнос. Никто никогда не скажет: «Молодец, Шлёпа, ты просто отпад».
— Молодец, Шлёп-Шлёпа, — сказала Моди и улыбнулась ей.
Шлёпа рассмеялась и обняла сестру.
Моди и со мной обнималась, но уже не так охотно, как прежде. Я очень старалась не ревновать. Вместо этого я обняла Робби, и он наконец-то улыбнулся мне от всей души.
На этот раз мы очень бодро двинулись в путь. Поход уже вовсе не казался утомительным. Шлёпа бежала впереди, я скакала за ней, а Робби шагал следом, в одной руке зажав льва, в другой — тигра и устраивая им гонки. Он вроде повеселел и снова был самим собой — до тех пор, пока мы не зашли в лес.
— Как насчет по деревьям полазить, сынок? — предложил папа.
— Нет! — сказала Элис. — Ну что же ты, Дэвид! Никакого лазанья по деревьям — тебя это тоже касается, Шлёпа.
Папа заворчал, что он ничего не понимает, мы же все вчера видели, как Робби лазает, что ж такое с ним стряслось? Он всё бубнил, и бубнил, и бубнил.
— Вот бы папа, наконец, варежку закрыл, — буркнула я.
— Ты с этим поосторожней! — сказала Шлёпа. — Вдруг псаммиад услышит. Не хватало нам еще одно желание прошляпить — хотя я бы не отказалась посмотреть на твоего папаню с отключенным звуком. Так достал уже нудить!
— Он хороший, — неуверенно сказала я, хотя сама была того же мнения. — А твой папа — он какой?
— Раньше был классный. Нам вместе здорово было. Никогда меня не ругал. Всегда всё покупал, что ни попрошу, и всюду брал с собой. Как-то даже в шикарный французский ресторан ходили, и он мне разрешил три разных десерта заказать. Девицы у него всегда были — но мне-то какое дело? Он вечно повторял: «Ты, дочка, у меня на первом месте». А потом у них с Тессой началось. — Шлёпа скорчила жуткую рожу.