Генка бросился к другу. Рванув телогрейку за отвороты, распахнул ее.
Рубашка на груди Фата была в крови.
— Фат! Ты что, Фат?.. — спросил Генка.
А Фат, бледный как полотно, стал медленно сползать по стенке, а когда Генка, сбросив на кирпичи свою телогрейку, уложил его, Фат тихо-тихо сказал:
— Ген… Ты скажи там, на суде… чтобы они им за полковника…
Фат не договорил. Глаза его медленно закрылись, и голова упала набок.
— Стреляйте их! Стрел-ляйте! — вдруг закричал Толячий.
— Спокойно, малыш… Хладнокровнее… — отозвался «мужик», не отводя глаз от бандитов.
Генка выпрямился. Утер слезу. Мозг его затуманила какая-то беспредельная ярость.
Бандиты стояли в напряженных позах. Генке показалось, что вот-вот — и они бросятся разом к выходу.
В следующую секунду он догадался, почему ему так подумалось: из-под кепки «мужика» через висок и щеку тоненькой полоской бежала струйка крови.
Генка нагнулся, чтобы не прикрывать бандитов, и, подойдя вплотную к ним, подобрал два пистолета. Никто при этом не обронил ни слова.
Генка знал, что может получить внезапный удар ногой в голову. Но знал и то, что успеет защититься рукой, а хоть один пистолет да схватит. Впрочем, на крайность могли пойти лишь Купец и Гвардеец уже замешанные в убийствах. Остальные выжидали.
Спасибо полковнику, что рисовал друзьям схемы оружия и рассказывал, как надо владеть им.
Генка знал, что после выстрелов пистолеты остались на взводе, а патроны автоматически засланы в стволы.
Генка взял их в обе руки и стал рядом с «мужиком».
— Отнимите оружие у пацана! — потребовал Дроля. — Влепит еще!..
— Если понадобится — влепит, — сказал «мужик». — А выдержки у них побольше, чем у вас… — И он заметно покачнулся, потому что качнулся фонарь в его руке.
Генка поднял пистолеты наизготовку.
Толячий схватил два кирпича и стал рядом с Генкой.
Аркаша выругался.
Прогудел, нарастая, и оборвался звук автомобильного мотора.
Генка понял, что напасть бандиты уже не решатся.
Отстучали торопливые шаги по лестнице.
Первым на этаж взбежал тот седой капитан, что приезжал к полковнику. За ним еще несколько милиционеров и гражданский с саквояжем, какие бывают только у врачей.
Увидев Сливу, щербатый, молчавший до этого, даже рот открыл от удивления.
— Ты гляди-ка… Старый друг!
Но их уже начали выводить по одному к двери.
— Вы ранены, товарищ старший лейтенант! — воскликнул, обращаясь к «мужику», врач.
— Ничего, — сказал старший лейтенант. — Вы вон сначала к малышу…
Генка отдал пистолеты капитану и вместе с врачом подошел к Фату.
Врач разрезал рубашку Фата, повернул его немножко на бок и долго слушал, приставив к лопатке деревянную трубочку.
— Быстро в машину! — крикнул он.
Генка, Толячий и Слива кинулись было поднимать друга. Но два милиционера отстранили их и понесли Фата к выходу.
Купца и Дролю задержали у двери, пропуская милиционеров с Фатом.
Остальных бандитов уже не было.
— Доктор… — Генка осторожно подергал врача за карман пальто. — Скажите, а… Что? Все, да?..
Врач уже накладывал повязку на голову старшего лейтенанта в телогрейке. Обернулся, помедлил.
— Не унывайте, ребята. Я думаю, будет жить. И рыбачить еще с вами будет!
Старший лейтенант кивнул, как бы поддерживая врача.
В больнице
На следующий день, после занятий, в сквере городской больницы собралась почти вся школа. И каждый хотел попасть к Фату.
Но вышла сестра и, кое-как прекратив галдеж, сказала, что всех желающих будут пускать к Фату Первого мая и что сейчас ему нужна тишина, поэтому лучше, если «товарищи пионеры» сегодня тихонько разойдутся.
Некоторое время «товарищи пионеры» шепотом совещались между собой, а потом начали уходить, ступая на цыпочках, чтобы не шуметь.
К Фату разрешили войти лишь Генке, Сливе, Тольке-Толячему и «от имени пионерской дружины» — Тосе.
Генка не забыл своего обещания и рано утром (даже с разрешения матери) прибежал на Калужскую… Обо всех событиях Тося, как и договаривались, узнала таким образом в первую очередь. (Она даже попыталась вместе с тройкой разведчиков проникнуть к Фату до занятий, но тогда их не пустили.)
В вестибюле больницы, где каждому выдали белый халат, который надевается задом наперед, их поджидали капитан и старший лейтенант с перевязанной головой.
Фат лежал на спине. И на белой подушке, под белой простыней он впервые показался Генке беспомощным, слабым…