Утром 28 декабря тело Дженни Морган, 31 года, горничной, было найдено без признаков жизни в ее комнате. Судя по всему, молодая женщина покончила с собой выстрелом в грудь.
Расследование установило, что причиной самоубийства стал приговор, который ей вскоре должны были вынести. Дженни Морган разыскивалась за кражу со взломом, а также подозревалась в убийстве шестимесячного ребенка, совершенном в состоянии алкогольного опьянения.
Дженни Морган была похоронена на кладбище небольшого городка, в котором и разыгралась вся эта драма.
Во время похорон бушевала ужасная снежная буря. Гроб из черного дуба, купленный семьей, в которой служила мисс Морган, несли четверо сыновей доктора Марча.
Осталось множество фотографий с похорон, сделанных репортером местной газеты. На них можно увидеть доктора, его жену и четверых молодых людей, которые, склонив головы, слушают заупокойную службу.
Среди них есть одна довольно любопытная: доктор, его жена и сыновья одновременно подняли головы и повернулись к объективу. Из-за странной игры света и тени кажется, что все они улыбаются.
Эпилог
Человек, лицо которого было едва различимо в сумерках, улыбнулся. Затем слегка постучал пальцами по досье и положил его обратно на стол. Я спросил:
— Ну и каково ваше мнение?
Он, не раздумывая, ответил:
— Я считаю, это полная чушь… Совершенно очевидно, что сыновья доктора Марча не могли быть причастны к гибели этой девушки. Скажите, где вы это взяли?
— Мне прислал это один мой друг. А почему вы считаете, что это чушь?
Он хрустнул пальцами.
— Потому что, видите ли, у доктора Марча нет сыновей: ни одного, ни двух, ни пятерых. Они давно мертвы. Дженни была их нянькой. Преданная девушка, но психически неустойчивая. Алкоголичка в последней стадии…
В одно прекрасное утро они пошли на озеро кататься на коньках. Она напилась… и забыла о них. Они заигрались и оказались в той части озера, где было запрещено кататься. Лед проломился… Пятеро близнецов, прекрасных ребятишек… Вы знаете, это очень редко бывает, когда рождаются сразу пятеро. Им было по двенадцать лет, кажется, и они утонули.
Горе родителей было безмерным. Бедная миссис Марч… Доктор тоже стал немного странным, но сильнее всего это отразилось на Дженни. Мне кажется, ее помутившийся рассудок не смог вынести тяжкого бремени вины. В своем безумии она вообразила, будто дети по-прежнему живы, что они преследуют ее… И тогда она принялась убивать снова и снова…
— Это как-то неправдоподобно, вам не кажется? Выходит, все, о чем здесь говорится, — ложь?
— Все. Впрочем, сравните почерки… И потом, то, что касается человеческой души, всегда немного неправдоподобно, не так ли?
Я кивнул. В этом он был чертовски прав. Он откинулся на спинку кресла с удовлетворенной улыбкой.
Стало прохладно. Наступила ночь. Я убрал в портфель журналистское удостоверение «Детективной хроники» и поднялся. Прежде чем выйти, я обернулся, сделал прощальный жест рукой и тихо сказал:
— До свиданья, Захария.
Он не ответил.
Я всматривался в это лицо, освещенное восходящей луной. Блестящие глаза были устремлены в одну точку. Ярко-красные губы искривились в жестокой гримасе, обнажившей зубы. Его руки дрожали.
Я повернулся к доктору Смиту. Он пожал плечами:
— Ну вот. Это все, что можно из него вытянуть.
— Однако у него спокойный вид.
— Не доверяйте внешнему спокойствию. Он крайне опасен. Ни в коем случае нельзя оставаться с ним наедине.
Я был озадачен:
— И он в самом деле?..
— Убивал? Да, он убил более двадцати человек, самым жестоким образом… пока наконец Дженни Морган, несчастная девушка, не начала о чем-то догадываться… Вы слушали магнитофонную запись? Полная неразбериха!
Почувствовав резь в глазах, я отвел их от мертвенно-бледного лица.
— Да, я читал и ее дневник… Она не ожидала нападения настоящего убийцы — она считала его мертвым…
— Он поочередно принимал вид каждого из братьев, и это позволяло ему свободно бродить повсюду, оставаясь неузнанным. Софистическая версия четырехсотметровой эстафеты… Вот почему исчезала еда: он тайком ел по ночам, когда не мог сесть за стол с остальными. В самом деле, для того чтобы открыто появиться на людях, ему приходилось ждать, пока один из братьев не захочет уступить ему свое место. Он менял прическу, одежду — и играл чужую роль. Но он ничего не мог сделать, живя своей собственной жизнью. Он мог только играть роли, написанные для других. Он становился свободным лишь тогда, когда убивал.