Заодно я проверил позиции Батальона номер восемь (входившего в состав Пятого полка), который сначала должен был захватить муниципальный центр Альтамирано, а после этого на марше взять Чаналь, Ошчук и Уиштан, с тем чтобы участвовать в нападении на казармы Ранчо-Нуэво, в окрестностях Сан-Кристобаля. Восьмой батальон был усиленным. Во взятии Альтамирано должны были участвовать около 600 бойцов, часть из которых должна была остаться в захваченном пункте. При дальнейшем наступлении к ним должны были присоединиться другие товарищи и атака Ранчо-Нуэво планировалась группой из приблизительно 500 повстанцев. Большинство в Восьмом батальоне составляли цельтали.
Находясь на шоссе, я задержался немного на самом высоком его участке и связался по радио с Двадцать четвертым батальоном (тоже относившимся к Пятому полку), чья миссия заключалась в захвате муниципального центра Сан-Кристобаль-де-Лас-Касас и в совместном нападении (вместе с Восьмым батальоном) на военные казармы Ранчо-Нуэво. Двадцать четвертый батальон тоже был усиленным. Он состоял из почти 1000 бойцов, все из которых происходили из зоны Лос-Альтос и были индейцами-цоцилями.
Добравшись до Сан-Кристобаля, я объехал его по окраинам и попал на позицию, которую должна была занять Генеральная казарма командования САНО. Оттуда я связался по радио с командиром Первого полка, субкоманданте Педро, начальником сапатистского генерального штаба и вторым по старшинству в командовании САНО. Его миссия заключалась в захвате центра Лас-Маргаритас и в наступлении и атаке на военные казармы в Комитане. Первый полк состоял из 12000 бойцов, большинство которых были тохолабалями.
Кроме того, в так называемом «втором стратегическом резерве» оставался еще один батальон, состоявший из индейцев чолей, а в глубине наших баз в горах, в зонах проживания цельталей, тохолабалей, цоцилей и чолей, находилось еще три батальона, являвшихся «первым стратегическим резервом».
Таким образом, САНО впервые заявляет о себе публично, имея более 4500 бойцов на первой линии огня, составлявших так называемую Двадцать первую сапатистскую пехотную дивизию и примерно 2000 бойцов резерва.
Ночью 31 декабря 1993 года я подтвердил приказ о наступлении и время его начала. Резюмируя — САНО должна была атаковать одновременно четыре муниципальных центра и еще три «по дороге», подавить сопротивление полицейских и военных сил в этих пунктах и напасть на две крупные казармы федеральной армии. Дата: 31 декабря 1993 года Время: 24:00.
Утро 31 декабря 1993 года было посвящено уходу с городских позиций, занятых нашими людьми в некоторых местах. Около 14:00 различные полки подтвердили по радио Генеральному командованию свою готовность. В 17:00 начался обратный отсчет времени — это время было названо «Минус 7». С этого момента полностью прекращалась связь со всеми полками. Следующий радиоконтакт был запланирован на «Плюс 7», 07:00 первого января 1994 года…. с теми, кто останется в живых…
… К этим первым минутам 1994 года мы готовились 10 лет. Вот-вот наступит январь 2004 года. Скоро исполнятся 10 лет войны. 10 лет подготовки и 10 лет войны, 20 лет.
Но я не буду сейчас говорить ни о первых 10 годах, ни о последовавших за ними, ни о всех 20 в сумме. Более того, я не буду говорить ни о годах, ни о датах, ни о календарях. Я буду говорить сейчас об одном человеке, о солдате-повстанце, о сапатисте. Я не буду говорить много. Не могу. Пока не могу. Его звали Педро и он погиб в бою. У него было звание субкоманданте и в момент своей гибели он являлся начальником сапатистского генерального штаба и вторым после меня в командовании. Я не буду говорить, что он не умер. Он умер и я не хотел, чтобы он умирал. Но, как и все наши мертвые, Педро бродит по этим местам и время от времени появляется среди нас, и говорит, и шутит, и становится серьезным, и просит еще кофе и зажигает очередную сигарету. Сейчас он здесь. Сейчас 26 октября и это его день рожденья. Я говорю ему: «За здоровье именинника». Он поднимает свою чашку с кофе и отвечает мне: «За здоровье, Суб». Я не знаю, зачем я придумал себе имя «Маркос», если никто меня так не называет, все говорят мне «Суб» и разные производные. Мы беседуем с Педро. Я рассказываю ему и он рассказывает мне. Вспоминаем. Смеемся. Становимся серьезными. Иногда я браню его. Я браню его за недисциплинированность, потому что я не приказывал ему, чтобы он умирал, а он умер. Он не подчинился. И поэтому я браню его. Он только шире открывает глаза и говорит мне «что делать». Да, что делать. Тогда я показываю ему карту. Ему всегда нравится смотреть карты. Я показываю ему, как мы выросли. Он улыбается.