«Я хочу сказать, что не на всех камерах есть красные огоньки, только и всего. Не нужно обижаться».
Эмори досадливо вздохнула и потянулась к стене; двенадцать шагов в одну сторону, угол, еще двенадцать шагов — угол. Место заточения показалось ей огромным квадратом. Она ощупала две стены, но не нашла двери. Остается еще две стены.
Она снова пошла вдоль стены, волоча за собой каталку; пальцы ощупывали уже знакомые швы между шлакоблоками, проводили дорожки в толстом слое пыли. Через двенадцать шагов она снова очутилась в углу. Двери не было.
Осталась последняя, четвертая стена.
Она подтянула к себе каталку. Сейчас она не столько боялась, сколько злилась. Начала считать шаги. Когда досчитала до двенадцати и пальцы коснулись угла, она остановилась. Двери она так и не нашла. Где дверь? Неужели она ее пропустила? Четыре угла, четыре левых поворота. Она понимала, что обошла всю комнату. Совершила круг, так?
Эмори толкнула каталку в угол и снова быстро зашагала вдоль стены.
Один угол. Два угла, три угла. Она шла быстрее, чем в первый раз; когда рука уткнулась в очередной угол, каталка по инерции ударила ее. Эмори вскрикнула; рука прижалась к низу живота.
Неужели здесь нет двери?
«Похоже, тот, кто проектировал помещение, совершенно не разбирается в своем деле. Разве можно делать комнату без двери? Наверное, ты все-таки пропустила ее».
— Ничего я не пропускала. Здесь нет двери.
«Тогда как ты попала сюда?»
Высоко над головой что-то щелкнуло. И вдруг загремела музыка — так громко, что Эмори показалось, будто в уши ей втыкают ножи. Она машинально прижала ладони к голове, и слева ее словно молнией пронзило: рука задела место, где раньше было ее ухо. Наручник больно врезался в запястье правой руки. Она нагнулась вперед и вскрикнула от боли, но музыка тише не стала. Песня показалась ей знакомой. Она ее уже слышала.
«Роллинг Стоунз», «Сочувствующий дьяволу».
19
Дневник
Какое-то время мистер Картер стоял на месте и смотрел на маму в упор. Лицо у него было красным, как запрещающий сигнал светофора; лоб наморщился и покрылся испариной. Руки были сжаты в кулаки. Сначала мне показалось, что он ударит маму, но он ее не ударил.
Мама смотрела куда-то поверх его плеча; на секунду наши с ней взгляды встретились, а потом она повернулась к нему:
— Второй раз предлагать не буду. Сейчас или никогда! — Она намотала на палец прядь светлых волос и с мрачной улыбкой отпустила.
— Ты что, издеваешься?
Мама повернулась назад, к кухне, и кивнула:
— Пошли!
Он смотрел, как она входит в дом, потом повернулся к жене:
— Считай, что это первая часть урока! Когда здесь закончу, я вернусь домой и начнется часть вторая! — Он фыркнул, как будто удачно пошутил, а потом вошел в наш дом и захлопнул за собой дверь.
Миссис Картер разрыдалась.
Я был мальчиком, еще не мужчиной, и понятия не имел, как утешить плачущую женщину — откровенно говоря, мне и не хотелось ее утешать. Вместо этого я снова обежал дом, подошел к окну маминой спальни и вскарабкался на ведро. В спальне никого не было.
И вдруг изнутри дома послышался ужасный крик. Но голос был не мамин.
20
Портер — день первый, 11.30
Хотя с тех пор, как Портер в последний раз побывал в комнате 1523 в цокольном этаже Чикагского полицейского управления на Мичиган-авеню, прошло всего две недели, ему показалось, что здесь слишком тихо и безжизненно.
«Как в спячке».
Все замерло в ожидании.
Он включил свет и прислушался. Постепенно оживали, жужжа, лампы дневного света; воздух в зале был спертый. Он подошел к столу, порылся в разбросанных бумагах и папках. Все точно такое, как было, когда он уходил.
С фотографии в серебряной рамке в дальнем правом углу на него смотрела жена. При виде ее он невольно улыбнулся.
Присев на край стола, достал телефон и набрал ее мобильный номер. Через три гудка его переключили на автоответчик:
— «Вы позвонили Хизер Портер. Поскольку вас переключили на автоответчик, скорее всего, я увидела ваше имя на определителе номера и решила, что не хочу говорить с вами. Желающих заплатить дань в виде шоколадного торта или других сладостей прошу написать подробности в текстовом сообщении — возможно…»
Не дослушав, Портер нажал отбой и придвинул к себе папку с ярлыком «Убийца четырех обезьян». Все, что им удалось о нем узнать, умещалось в единственной папке — во всяком случае, до сегодняшнего дня.