Изучение этого события, которое продолжает замалчиваться, вызывает необходимость проведения исторического исследования. Что произошло и почему? Что означал свершившийся факт? Рассматривать протесты на площади Тяньаньмэнь и расправу в Пекине с точки зрения истории – это новый подход. Он отличается от сотен ранее опубликованных журналистских трудов, мемуаров и социологических исследований о событиях 1989 года. Исторический подход позволяет более полно осветить протесты, массовые убийства и их последствия с точки зрения целей, географического пространства и времени. Во многих предыдущих публикациях основное внимание уделялось конкретным студентам из пекинских студенческих городков – участникам протеста на Тяньаньмэнь, были написаны их биографии. При этом событиям, происходившим в других районах Пекина, а также в иных городах, не придавалось особого значения. Многие авторы завершали свой рассказ тем, что ранним утром на восходе солнца 4 июня 1989 года НОАК взяла площадь под контроль. Это способствовало формированию искаженного восприятия, которое в дальнейшем свелось к обвинению студентов – их требования и ошибки спровоцировали власти отдать приказ о применении военной силы.
До того как я начал собирать материал для этой книги, я и сам разделял это мнение. Когда в 2010 году мне прислали рекламный экземпляр книги канадского автора Дениз Чун, Egg on Mao («Яйца летят в Мао»), я понятия не имел, кто такой Лу Дэчэн. К книге, рассказывающей о нем и двух других оппозиционерах-рабочих из провинции Хунань, забросавших яйцами портрет Мао Цзэдуна в мае 1989 года на площади Тяньаньмэнь, я отнесся скептически. Но я ошибался. Я хорошо усвоил «пекиноцентричный» нарратив, в котором действия «не-элитных» слоев населения рассматривались как угроза протестному движению, возглавляемому студентами элитных китайских университетов. Преодолев внутреннее сопротивление, я с удовольствием прочел мастерски написанную книгу Дениз Чун. Этот труд полностью изменил мое представление о движении и о роли иных участников событий, помимо пекинских студентов. Работа госпожи Чун сильно помогла мне в написании этой книги.
Несколько лет спустя издатель Чай Лин прислал мне бесплатную копию мемуаров Чай. Мое понимание событий 1989 года тогда было сфокусировано на пекинских студентах, поэтому у меня сложилось крайне негативное мнение о мемуарах Чай Лин, которая была одним из студенческих лидеров в Пекине 1989 года. К тому времени мое мнение о ней сформировалось благодаря документальному фильму Gate of Heavenly Peace («Врата Небесного Спокойствия»), в котором Чай изображена как эгоистичная особа, пытавшаяся спровоцировать КПК на кровопролитие. В мемуарах Чай пытается оправдать свои действия и объясняет, почему она защищала собственные интересы. Однако в книге подробно рассказывается и о том, насколько сложно было быть студентом университета в 1980-х и что сподвигло студентов к участию в протестном движении. В книге объясняется, что ни один студенческий лидер не заслуживает, чтобы его называли преступником или обвиняли в кровопролитии.
Я признаю роль пекинских студентов. Но не только они были протестующими. Протестующие – разношерстная группа, а ее окружали представители самых разных слоев населения. Выбор и участие этих слоев гораздо более значимы, чем выбор и действия студентов элитных университетов. Среди протестующих были обычные жители Пекина, рабочие-активисты, выступающие за создание независимых профсоюзов, а также мусульмане, тибетцы и другие. С противоположной стороны находились высшие лидеры КПК, санкционировавшие применение военной силы против гражданского населения.
Моя задача как социального историка состоит в том, чтобы уделить внимание простому человеку, а не высшему политическому руководству. В этой книге рассказывается о многих обычных людях. Их надежды и страдания были основой для позитивных перемен весной 1989 года. И большинство из сотен или тысяч людей, погибших 3 и 4 июня, это простые жители Пекина. Моя книга – это попытка исправления искаженного взгляда, ставящего студентов во главу угла, а также объяснение отказа от обвинения жертв трагедии, которые могли бы предотвратить кровопролитие, но вместо этого стали ее причиной.
В 1989 году лидер КНР, 84-летний Дэн Сяопин, направил войска на площадь Тяньаньмэнь для разгона демонстрантов. Вопреки описаниям, изображающим лидера как нежелающего вводить военное положение, невольно вовлеченного участника событий, манипулируемого выигравшими фракционную битву сторонниками жесткой линии против реформаторов, совершенно ясно, что решение принимал непосредственно Дэн Сяопин. В студенческом движении он видел форму общественного протеста и считал, что оно должно быть подавлено силой. Благодаря богатому революционному прошлому Дэн Сяопин был в Китае решающей фигурой, ослушаться его было нельзя. Именно он манипулировал товарищами по партии, а не наоборот. Изначально многие высокопоставленные политики и военачальники не поддерживали введение военного положения в Пекине и применения военной силы на площади Тяньаньмэнь. Но как только Дэн выказал свое однозначное мнение, большинство присоединилось к нему, заверяя в своей лояльности и повторяя слова пожилого лидера.