Профессор ответил не сразу. Он сцепил ладони в замок и, постукивая большими пальцами рук друг о друга, какое-то время сосредоточенно покусывал нижнюю губу.
– Первые эксперименты над искривлением потока пространства-времени начались незадолго до возникновения Зоны, – наконец заговорил он. – Я тогда работал младшим научным сотрудником в исследовательской группе и принимал активное участие в работах по созданию темпоральной установки. Возможность непосредственно воздействовать на время обнаружилась совершенно случайно. Наша группа исследовала способность человеческого мозга к приему и передаче информации на расстоянии. Мы разработали специальную, облицованную изнутри зеркалами камеру. Внешне похожая на яйцо, она, предположительно, должна была усиливать способность экспериментатора к восприятию мысленных сигналов второго участника эксперимента. Оказалось, что экспериментатор из нашей группы получал информацию раньше, чем ее передавали из Москвы.
– Полагаю, вашему изумлению, а потом и радости, не было границ.
Шаров кивнул и продолжил рассказ о делах давно минувших дней. Старый Хранитель слушал внимательно, не перебивал и не подгонял, когда профессор надолго замолкал, как будто с головой погружаясь в пучину воспоминаний.
– В день решающего эксперимента установка взорвалась. Это привело к пробою ноосферы и, как следствие, возникновению Зоны. Если честно, я до сих пор не могу понять, почему так произошло, – вздохнул Олег Иванович и наконец-то наполнил свою чашку из чайника. – Тебе обновить?
Скиталец помотал головой. Профессор вернул чайник на место, промочил пересохшее горло теплым чаем и снова заговорил:
– Все расчеты указывали на безопасное течение эксперимента, да и предварительные запуски проходили в штатном режиме без каких-либо намеков на аварийную ситуацию. Но что есть, то есть. Если исходить из теории событийно-временного взаимодействия, возможно, сама Зона приложила к этому руку. С тех пор, как она меня сделала Хранителем и допустила до своих тайн, я уже ничему не удивляюсь.
– А что стало с вашей группой после катастрофы?
– Расформировали. Меня направили в наспех созданный киевский институт изучения Зоны по программе обмена учеными между Россией и Украиной. Пару месяцев я перебирал бумажки в кабинетах, а потом попросил перевести меня в полевой филиал. Уж очень мне хотелось разобраться с причиной той злополучной аварии.
– А этот твой транс… вечно забываю, как его там…
– Трансмиттер, – подсказал Олег Иванович.
– Во-во, трансмиттер, – кивнул Скиталец. – В его конструкции есть хоть что-нибудь от той установки?
– Теоретически – нет, поскольку у меня на руках не было проектной документации, а практически – он идентичен с ней более чем наполовину. Изначально это вообще была полная копия темпоральной установки. Нынешние расхождения с оригиналом стали результатом моей многолетней работы по улучшению первоначальной конструкции.
Косматые брови Скитальца удивленно изогнулись.
– Ты его по памяти собирал, что ли? – спросил он и пригладил длинную бороду.
– Нет, конечно, – усмехнулся Олег Иванович. – По молодости я нередко брал работу на дом, ну и среди прочих бумаг однажды случайно прихватил ксерокопию чертежей. Когда это обнаружил, хотел вернуть, но потом передумал. Раз никто не заметил, значит, не особо они и нужны, а мне хотелось детально разобраться в принципе работы потенциальной машины времени.
– Вот! – радостно прихлопнул ладонью по столу Скиталец. – Заметь, никто тебя за язык не тянул, ты сам это сказал. Выходит, ты подспудно веришь, что этот твой аппарат может управлять временем, но почему-то не хочешь настроить его на такой режим работы.
Профессор съежился под нацеленным на него взглядом бельмастых глаз. Внезапно его голова наполнилась тупой ноющей болью, в висках закололо, а в основание черепа как будто воткнулся острый кончик огромного гвоздя.
– Теперь понятно, чего ты боишься. Тебя пугает повторение неудачного эксперимента, – сказал Скиталец, и голова профессора перестала трещать по швам. – С чего ты взял, что причина той аварии кроется в установке? Может быть, напортачил кто-то из персонала вашей группы, когда проводил настройки оборудования перед опытом.
– Это маловероятно, – глухо ответил Олег Иванович. – Я был в числе тех, кто готовил темпоральную установку к эксперименту, и проверил введенные в ее память данные. Ошибки не было, я за это ручаюсь.