— Отступаем! К вертолетам! — оторвав чеку с гранаты и бросив ее в сторону сцепившихся фанатиков и «тварей», закричал Александр.
Артёма отбросило в сторону взрывной волной. Чудом не пострадав, он нащупал упавший рядом автомат и поднялся на ноги. Фанатичный огонь, пылающий у него в сердце, заставлял раз за разом подниматься на ноги, раз за разом нажимать на курок ради своего Пророка. Благо, целей для праведного гнева хватало… Осмотревшись, фанатик радостно улыбнулся. Только недавно высадившееся солдаты отступали под напором воинов Пророка! Их осталось меньше половины, а это значит, что победа близка!
— Вперед! За истин… — закричал парень, вскидывая автомат, но закончить свой воодушевляющий вопль не успел. Прыгнувший сбоку, заляпанный кровью солдат сбил его с ног, и вместе они покатились по земле. Захрипев от боли, Артём схватил напавшего за горло — этот неверный выглядел особенно жутко и все норовил впиться зубами ему в шею. С трудом отпихнув от себя оказавшегося невероятно сильным солдата, парень выхватил пистолет и несколько раз выстрелил ему в голову. С невероятной скоростью увернувшись от двух пуль и получив третью прямо в глаз, солдат упал на землю так и не достав его. Тяжело дыша, Артём вытер выступивший на лбу пот. Убив этого человека, он вдруг почувствовал себя сильнее.
— Именно так! Пророк открывает вам путь к истине! Пророк очищает от вас мир нашими руками! Мир, который вы жаждете уничтожить! — победоносно выкрикнул парень и нагнулся, что бы поднять автомат…
Упав на землю с застрявшей в глазнице пулей, Тарасов застыл на целую минуту. Его будто выключили — сознание померкло, оставив после себя лишь наполненную багрянцем пустоту. Но голод вырвал его из пустоты. Первым пришло это чувство. Чувство, дающее услышать бьющиеся вокруг человеческие сердца, текущую по венам кровь, и тепло их тело. А потом он снова смог дышать, хватая ртом воздух, снова мог попытать удачу и попробовать утолить голод. Уже мгновение спустя майор широко распахнул единственный глаз и сорвался на ноги. За один прыжок, преодолев расстояние к потерявшему бдительность парню, всадившему в него пулю, он переломал ему позвоночник. Легко и непринужденно, просто со всей силы ударив кулаком по спине. Раздался едва различимый среди не прекращающейся стрельбы хруст и человек завалился на землю. Нагнувшись над уже мертвым противником, Тарасов впился зубами в его шею, вырывая куски плоти. Выбитый глаз его нисколько не беспокоил — майор даже не чувствовал причиненной боли… Так и не насытившись, он опять сорвался на ноги и побежал к вертолетам, возле которых разразилась нешуточная бойня. Голод гнал его дальше, туда, где добычи еще больше, туда, где слышны звуки выстрелов, где все так же медленно бьются сердца будущих жертв.
Стоящий рядом спецназовец упал на землю, зажимая разорванное пулей горло. Александру хватило одно взгляда, что бы понять — не жилец. Ругнувшись, он нажал на спуск прилаженного к автомату подствольника. Ударившая в группу подобравшихся особенно близко фанатиков граната взорвалась целой тучей легких алюминиевых осколков, но и этого хватило — в отличие от плотоядных тварей, эти ублюдки не отличались высоким болевым порогом… Что-то просвистело у самого уха сержанта и, отпрыгнув в сторону, он тут же поморщился из-за резкой боли пронзившей плечо. Едва не выронив автомат, парень отступил назад к вертолету, превращенному в своего рода укрепление, и оперся о его борт. Взглянув на окровавленное плечо, он ругнулся сквозь зубы — пуля угодила в брешь, не защищенную броней.
— Крыса! Кинь кого-то на мою сторону! — закричал Уваров, укрывшись за дверью вертолета. Ребят из его отряда осталось всего семеро и отстреливались они с превеликим трудом — не дай Бог, еще кого-то убьют и оборонительный порядок рухнет как карточных домик.
— Есть! — всадив в голову плотоядной твари, так и рвущееся полакомиться человеченкой, с десяток пуль, отозвался сержант. После смерти Ларина и потери больше части своего отряда, он взял на себя командование остатками двух групп. — Сайгак, Пика — на сторону лидера, сейчас! Двое бойцов выкрикнули уставное «Так точно!» и, пригнувшись, перешли к отряду Уварова. Александр укрылся за дверью и, вытащив из полевой аптечки подвешенной на пояс шприц, сорвал зубами колпачок, скрывающий иглу. Штатных медиков, которых в самом начале было трое, уже не осталось в живых — один погиб еще во время экстренной посадки подбитого вертолета, двух других достали шальные пули… Вот теперь и приходилось все делать самому. Ткнув иглой поближе к ране,
сержант надавил на поршень шприца — препарат должен был остановить кровь и унять боль. Хотя, если на чистоту, боль его не особенно беспокоила. Она просто отошла на задний план, спрятавшись где-то в темном углу сознания вместе со страхом, жалостью и неуверенностью. Кровавая баня, в которую попал его отряд, поглощала все мысли, не давая даже секунды, что бы подумать о чем-то еще кроме боя. Ситуация складывалась еще та — его отряд уменьшился уже больше чем на половину, но благодаря слаженности действий, подготовке и вооружению пока еще держал оборону, но… С одной стороны напирали фанатики, которых было просто до черта как много — казалось, высыпающимся из подвалов, окружающих площадь перед въездом в научный корпус, психам не было конца. Они перли сплошной толпой и единственное, что утешало — были вооружены просто отвратительно, да и с тем оружием, что имели обращались словно с дубинами или палками… Совсем с катушек поехали, блаженные.
С другой стороны были плотоядные «люди». Они двигались фантастически быстро, кажется не чувствовали боли, умирали крайне неохотно и обладали нечеловеческой силой — убить такую тварь было огромной удачей. Хорошо, хоть их было совсем мало — десятка два-два с половиной, да и нападали они на всех подряд, больше напоминая диких животных, чем людей, которыми притворялись. Отбросив использованный шприц, Уваров снова подхватил автомат и, быстро проверив содержимое рожка, тяжело вздохнул. Складывалось впечатление, будто чья-то злая воля свела их на этой площади — элитный отряд спецназа, безумцев и плотоядных, вечно голодных тварей. Нападая друг на друга, они дрались, проливая с каждой минутой все больше крови, но окончательную победу не удавалось вырвать никому — силы были равны, и бой обещал продолжаться еще очень долго… Взорвавшаяся у вертолета граната отвлекла внимание сержанта. Крякнув, Александр послал все эти размышления куда подальше и, подхватив автомат, бросился вперед. Выкрикивая приказы оставшимся в живых спецназовцам, сержант слишком поздно заметил подкатившуюся почти под ноги гранату и только и успел, что отпрыгнуть в сторону. Раздавшийся взрыв ударил по ушам, словно молотом и уже в следующую секунду Александр провалился в темноту…
Тарасов ликовал. Он победил — вокруг просто не осталось живых людей с так медленно бьющимися сердцами. Все закончилось внезапно. Просто в какой-то момент слабых, безумно вопящих людишек стало слишком мало, и убивать их было очень уж легко. Кроме того, вооруженные, опасные «хищники» тоже немало помогли — их оружие отлично разрывало мягкую плоть слабых людишек, а потом… Потом они всех схлестнулись в последнем бою. Выжившие «хищники» с метающим стальные осы оружием и безумные люди, в которых Тарасов чувствовал какую-то болезнь… А потом, потом, потом… Что было потом, он уже не помнил — кровь просто залила все вокруг, они рвали друг-друга, убивали, жрали и умирали. И в конце-концов остался только Тарасов. Единственный, непобедимый, тот, кому досталась все сладкое мясо. Его солдаты тоже погибли, но теперь уже бывшего майора это мало беспокоило — он утолял голод. Впиваясь зубами в сочащееся кровью человеческое мясо, Тарасов глотал его целыми кусками, не пережевывая, отрывал новые куски и глотал, глотал, глотал, пытаясь утолить крепко-накрепко закрепившийся во всем теле голод. Он жрал и не мог насытиться. Чувствовал, как тело наполняется силой, невероятной силой, но голод от этого не исчезал — он только усиливался…