Выбрать главу

Этому мы учимся еще в детстве. Дети верят всему, что говорят взрослые, соглашаются с ними, и их вера настолько сильна, что само ее внутреннее устройство полностью контролирует Сон Жизни. Мы эти верования не выбирали, могли даже бунтовать против них, но не были достаточно сильны, чтобы такой бунт победил. И в результате соглашения одобряем и принимаем чужие верования.

Я называю этот процесс приручением человеческих существ. С его помощью мы учимся жить и видеть сны. В процессе приспособления человека информация из внешнего сна передается в сон внутренний, выстраивая систему верований. Вначале ребенка учат, что и как называть: мама, папа, молочко, бутылочка. Изо дня в день дома, в школе, в церкви, по телевизору ему говорят, как жить, какое поведение считается приемлемым. Внешний сон учит, как стать человеком. У нас есть общее представление о том, что есть «женщина» и «мужчина». Таким же образом мы учимся судить о себе, судить о других людях, судить о соседях.

Процесс приручения детей происходит так же, как и приручение собаки, кота или любого другого животного. Для того чтобы обучить пса, мы его наказываем или поощряем. Своих горячо любимых детей мы воспитываем точно так же, как обучаем домашнее животное: при помощи системы наказаний и поощрений. Когда ребенок делает то, чего хотят от него родители, ему говорят: «хороший мальчик» или «хорошая девочка». Если не делает – «плохая девочка» или «плохой мальчик».

Когда дети нарушают правила, их бранят, когда повинуются – хвалят. Нас ругали и поощряли много раз в день. Со временем человек начинает бояться не получить награды или быть наказанным. Вознаграждение заключается во внимании родителей или других людей, например братьев или сестер, учителей, друзей. У нас довольно быстро вырабатывается потребность привлечь к себе внимание окружающих, чтобы получить вознаграждение.

Поощрение вызывает приятные чувства, и человек продолжает делать то, что от него хотят, чтобы получить вознаграждение. Из-за страха наказания или лишения награды мы начинаем притворяться совершенно другими людьми – просто чтобы угодить кому-то, быть любезными. Мы стараемся угождать матери и отцу, учителям в школе, священнику в церкви – так начинается маскарад. Мы притворяемся другими людьми, поскольку боимся, что нас отвергнут.

Страх стать отверженным трансформируется в страх оказаться недостаточно хорошим. В конечном счете человек коренным образом меняется. Просто копирует верования мамочки, папочки, общества, религии.

Все наши нормальные склонности теряются в процессе приручения. Когда мы подрастаем и начинаем кое-что понимать, мы узнаем слово «нет». Взрослые говорят: «Делай то, не делай этого».

Мы восстаем и говорим: «Нет!» Восстаем, ибо защищаем личную свободу. Ребенок хочет быть самим собой, но он еще очень мал, а взрослые – большие и сильные. Со временем он начинает бояться, потому что знает: всякий раз, когда сделает что-то не так, его накажут.

Сила прирученности настолько велика, что в определенный момент человеку уже не нужно, чтобы его кто-то обучал. Чтобы мать, отец, школа или церковь «одомашнивали» нас. Нас так хорошо обучили, что мы уже сами становимся собственными дрессировщиками. Мы – самоприспосабливающиеся животные.

Отныне можем самоадаптироваться к структуре верований, используя все ту же систему наказаний и поощрений. Человек карает себя, когда не следует правилам системы верований, вознаграждает, когда считает себя «хорошим мальчиком» или «хорошей девочкой».

Устройство веры похоже на Свод Законов, регулирующих работу нашего рассудка. Вопросы исключены: что записано в Кодексе, то и есть истина. Свод Законов обосновывает и суждения человека, даже если они противоречат его внутренней сущности. В нашем мозге в процессе приручения программируются даже этические нормы, которые напоминают Десять Заповедей. Постепенно эти соглашения попадают в Свод Законов, который управляет нашим сном.

Есть нечто в человеческом разуме, что судит всех и вся, включая погоду, собак, котов, – буквально всё. Внутренний Судья пользуется Сводом Законов, чтобы оценивать реальность, то, что мы делаем и чего не делаем, о чем думаем и о чем нет, что чувствуем и чего не чувствуем.