— Но, Питер, вы не объяснили, почему она хотела убить меня. Ещё два часа назад у меня никакого ключа не было...
— Был — и отличный. Вы просто этого не понимали. Флакон с ядовитым кремом для лица. Это было единственное известное ей неопровержимое доказательство. Но добраться до него она не могла, как и до капсул после смерти Кэтрин.
— И когда я рассказала ей об убежище Марджи в теплице и о косметике, она поняла, где крем?— Да, она умела соображать быстро. Я думаю, она в тот вечер пришла в магазин, чтобы найти крем, но определённого плана у неё не было.
— Да, теперь я вспомнила. Когда она приходила за страховкой Марджи и её вещами, мне показалось, что она что-то ищет. В сущности она даже подтвердила это. Теперь, конечно, понятна истиннаяю причина.
— Если бы мы знали тогда...
— Но тогда я ничего не подозревала.
Питер тяжело вздохнул и продолжал чуть медленнее:
— К воскресному вечеру, когда умерла Марджи, Филиппина была вне себя от беспокойства. Она обыскала всю Ферму и, как вы говорите, искала и в магазине мисс Хартвел. Но сразу поняла, что должна поискать ещё. Поэтому, думая только о необходимости найти крем и избавиться от него, она оставила Джеймса и пришла к вам.
— Понятно. И обстоятельства сыграли ей на руку. Джим Браун рвался пойти домой к жене и ребёнку. Но когда он ушёл, я бы на её месте решила, что стоит подождать, пока я не усну, и только потом начать искать.
— Наверное, она так и собиралась сделать, но потом вы практически сказали ей, где крем. И она решила не рисковать. Вдруг вы проснётесь и увидите, как она избавляется от него. Я думаю, она к этому времени почти обезумела. И придумала этот невероятный план: убить вас и симулировать нападение на себя.
— У неё почти получилось
— Да — почти.
— А если бы у неё получилось, вы бы, конечно, заподозрили её, но у вас не было бы доказательств.
— Теоретически да. Но если бы она вас убила, мы бы всё равно до неё добрались.
Фредерике неожиданно стало холодно.
— Я бы предпочла, чтобы до этого не дошло, — со слабой попыткой рассмеяться пробормотала она.
— Да, я тоже. Но я мог уберечь вас от всего этого, если бы у меня была хоть крупица здравого смысла. Я её неодооценивал — непростительный грех в моей профессии, — полковник помолчал и неожиданно заявил: — А теперь я смертельно измучен, и вы тоже. Завтра мы сможем спать спокойно, мы оба. Завтра будет новый день. Я попытаюсь вытащить вас из этой норы. Конни хочет поработать вашей нянькой и помощником в магазине, пока вы сами не сможете управляться, как краб, боком.
— Но, Питер! Пожалуйста, не уходите! Вы мне ещё многого не рассказали. Я знаю с ваших слов, что вы поймали Филиппину. но к а к? И где?
— Не хотелось рассказывать сегодня вечером, но, вероятно, придётся, даже если у вас и будут кошмары. Вы были хорошим Ватсоном и заслужили рассказ, — он провёл рукой по волосам и посидел молча, словно подыскивая слова.
Чувствуя его усталость и подавленность, Фредерика заставила себя предложить:
— Послушайте, Питер, я подожду до завтра, если нужно. Я знаю, вы устали. Вероятно, это нечестно.
— Нет. Давайте покончим с этим. Но история неприятная. Слава Богу, вас там не было.
Фредерика хотела бы там присутствовать, но не решилась сказать. Она откинулась на подушки и терпеливо ждала, пока полковник закуривал новую сигарету.
Потом очень просто Питер пересказал свои приключения с того момента, как он ушёл от Фредерики. Когда он рассказывал о своих поисках в тайнике Марджи, Фредерика неожиданно прервала его:
— Ну, конечно. В ту ночь Марджи меня до смерти перепугала. Вероятно, просто заходила, как обычно, в своё убежище.
— Нет, теперь я так не думаю. Я считаю, что это была Филиппина. Вы помните, это была ночь сразу после убийства. Марджи была тогда слишком испугана. Мы были глупы, считая, что это она. — А Филиппина снова искала серебряную табакерку?
— Да... я так считаю. И опять вы помешали её планам. После того как вы её обнаружили, она не могла там оставаться. И всё свалила на Марджи.
— Понятно.
— А вещи Марджи в теплице для нас ничего не значили — тайное детское убежище... поэтому мы всё так и оставили. Ведь совершенно естественно, что Марджи флакон с волшебной мазью унесла к себе в убежище. Я уверен, она ходила туда и мазалась, пока не заболела. К тому времени, конечно, мазь уже сделала своё дело.
— И вот вы посидели, поговорили с Крисом и подумали... — поторопила его Фредерика.
— Да. И увидел свет. Избавившись от вас, Филиппина должна была найти то, что искала, прежде чем изображать нападение на себя. Поэтому она столкнула вас в колодец, закрыла сверху досками и пошла в теплицу. Там она нашла сокровище, которое искала. И что же она с ним сделала?
— Бросила ко мне в колодец?
— Ватсон, вы ошибаетесь. Подумайте! Мы вас найдём — а мы обязательно должны были вас найти, потому что она расскажет нам о двойном нападении, — тогда найдём и крем. Нет, лучше всего было закопать крем. А какой-нибудь следующей ночью она могла бы прийти, откопать его и окончательно уничтожить.
— Понятно, — медленно проговорила Фредерика. И так как Питер молчал, добавила: — Пожалуйста, продолжайте. Я постараюсь больше не прерывать.
Питер закурил новую сигарету и продолжил рассказ. Когда он наконец замолчал, Фредерика сразу спросила:
— Как Маргарет?
— Выживет. Доктор Скотт говорит, что задето только плечо. А вот с собой Филиппина справилась лучше. Джип и мой форд буквально скрутились в один клубок. Джим вытащил её из огня. Она жива, но с Фермы перевозить её нельзя. Думаю, она так и не придёт в себя. И, наверно, это к лучшему. — О, Питер! — это было всё, что могла сказать Фредерика.
— А теперь, — устало спросил он, — можно мне пойти домой? — он медленно встал и сверху вниз посмотрел на встревоженное лицо Фредерики. — Не волнуйтесь. Больше не из-за чего волноваться. В Южный Саттон вернулся мир. Конечно, не стоило вам получать по голове и падать в колодец. Но лучшего Ватсона у меня никогда не было. Я, конечно, устал, но всё равно рад, что вы заставили меня рассказать. Теперь я свободен и — слава Богу — могу уснуть. Спасибо вам, Фредерика, и надеюсь, вы тоже будете спать, — он взял её здоровую руку в свои, наклонился и поцеловал. И ушёл.
Глава 17
На следующий день рано утром Фредерику разбудила мисс Сандерс. Она внесла поднос с завтраком и без всякой подготовки заговорила.
— Филиппина Саттон разбилась... Полковник Мохан вам рассказывал?
Фредерика, которая по утрам всегда бывала не в лучшем настроении, подумала, что можно было бы и поздороваться. Она издала звук, который должен был означать подтверждение, и налила себе кофе.
— Да. И говорят, именно эта женщина принесла все беды в семью. Никогда бы не подумали, верно? Ну, я всегда говорила: не доверяйте таким красивым женщинам... гробы окрашенные[1], вот кто они такие... — сестра перевела дыхание и тут ей пришла в голову неожиданная мысль. — А не думаете ли вы, что Филиппина пыталась вас убить?
Выпив крепкого чёрного кофе, Фредерика начала приходить в себя.
— Я не думаю, сестра, я знаю. Только хотела бы я вспомнить о гробах окрашенных немного раньше, — она приподняла сломанную руку в пластиковой повязке. — Вряд ли я теперь гожусь на многое.
Это произвело желаемый эффект и отвлекло мисс Сандерс. Она занялась приборкой в палате, одновременно извергая поток успокоительных сестринских сентенций:
— Через день или два вы гипс и замечать не будете. Костыль для ноги; а к тому, что у вас одна рука, быстро привыкнете. Вот моя невестка...
Фредерика прервала её вопросом, который давно собиралась задать.
— Звонил ли полковник Мохан?
1
«Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажугся красивыми, а внутри полны костей мёртвых и всякой нечистоты». Евангелие от Матфея, 23-27. — (Прим. перев.)