Учитывая неизбежность возникновения временных осложнений в отношениях с отдельными военными диктаторскими режимами в Латинской Америке, США давно уже прибегают к созданию с участием ЦРУ системы скрытых каналов связи, служащих не только средством получения нужной разведывательной информации, но и позволяющих им сохранять свое влияние на определенные военные круги, особенно в условиях политического кризиса. "Тайная политическая акция в широком смысле, — пишет бывший сотрудник ЦРУ Г. Розицки, — включает использование секретных контактов и финансовых средств для воздействия на положение в другой стране и на ее политику"27. Система таких каналов связи служит, в частности, инструментом обеспечения социального контроля, сохранения у власти угодной Вашингтону правящей элиты и существующей классовой структуры. "Мы предоставляем помощь в обучении личного состава вооруженных сил почти всем странам Латинской Америки… Мы придаем первостепенное значение поддержанию связей с людьми, занимающими влиятельное положение в этих государствах, так как данные связи позволяют нам оказывать воздействие на ход событий в них"28, — откровенно признают высшие чиновники министерства обороны США.
Защита политических и экономических интересов Соединенных Штатов — одна из главнейших миссий, возложенных на представителей их вооруженных сил в Западном полушарии. При этом администрация США исходит из того, что именно военные могут наилучшим образом "договориться" с лидерами латиноамериканских стран, большинство которых также принадлежит к военной касте.
Пентагон и ЦРУ стремились превратить чилийские вооруженные силы в надежную полицейскую машину. По их расчетам, "отлично подготовленная" армия, которая в течение десятилетий не имела внешнего противника на континенте и возможности на практике продемонстрировать свое "мастерство", а лишь послушно служила правящим кругам как орудие насилия внутри страны, может и должна остаться таким орудием при любых неблагоприятных изменениях внутриполитического положения. Сохраняя до определенного момента позицию "невмешательства" в политический процесс, что само по себе удобно для предотвращения нежелательного офицерству влияния извне на солдатскую массу, армия должна быть готова по первому же приказу командования решительно выступить на подавление неугодных реакции освободительных движений, то есть вмешаться в управление страной в случае социального конфликта.
Опыт насаждения военных диктатур в других латиноамериканских странах убедил правящие круги США, что именно армия, подчиненная проамерикански настроенному офицерству, и есть та сила, которая в нужный момент может быть противопоставлена народовластию. Однако они не могли не видеть, что развитие антиимпериалистических, антиолигархических движений привело к проникновению в армию прогрессивных идей. Среди солдат, матросов, младших офицеров возникали левонастроенные группы, склонные поддержать демократические преобразования. В Пентагоне и ЦРУ восприняли это как тревожный сигнал и сосредоточили усилия на насаждении идеологии антикоммунизма в армиях континента, в том числе и среди чилийских военных. Господствующие круги делали все для того, чтобы оградить армию от проникновения антиимпериалистических, демократических идей, превратить ее в надклассовый, аполитичный институт. Ни в одной другой латиноамериканской стране официальная пропаганда не создавала такой мифологии о вооруженных силах, как в Чили. Утверждалось, что они якобы являются единственным "защитником отечества", олицетворением "национального единства", блюстителем "национальных ценностей" и т. д. Правящие группировки воздействовали на армию в духе антикоммунизма, ярого шовинизма.
Непрестанно твердя об "аполитичности" армии, чилийские буржуазно-олигархические круги тем временем делали все, чтобы политизировать вооруженные силы в духе поддержки существующих в стране порядков. "Армия вне политики? Такой армии не может быть нигде и никогда, — подчеркивает член Политкомиссии ЦК Коммунистической партии Чили В. Тейтельбойм. — Армия вне политики, иначе говоря, армия вне государства — это абсурд. Армия — сильнейшее орудие политики и важнейшая часть государства. Это азбука марксизма-ленинизма"29.
Осуществление программы проникновения в ряды вооруженных сил Чили США начали после второй мировой войны. В 50-х годах получила хождение доктрина Пентагона, поддержанная госдепартаментом, в которой прямо утверждалось: подготовь офицерский корпус какой-нибудь страны, предоставь оружие ее военным, и эта страна станет собственностью Соединенных Штатов30. В 1950–1969 годах Вашингтон предоставил Чили военную помощь на сумму 163 млн. долл. — больше, чем любой другой стране Латинской Америки, за исключением Бразилии. За 1961–1969 годы корпус карабинеров получил от США снаряжение на сумму 2 млн. 265 тыс. долл.31 Одновременно была введена практика стажировки чилийских офицеров разного ранга в американских вооруженных силах. В 1952 году правительство, возглавляемое Г. Виделой, подписало с США двусторонний пакт о взаимной обороне, и таким образом Чили была включена в программу американской военной помощи. Вскоре после этого, особенно после победы кубинской социалистической революции, большая часть средств, выделенных по этой программе, была направлена на подготовку чилийских вооруженных сил для борьбы против "восстаний", то есть для борьбы с собственным народом. С 1960 по 1965 год 2064 чилийских военных прошли подготовку в США и 549— на базах в зоне Панамского канала32. Согласно официальным американским данным, в 1968 году программа подготовки чилийских военных в Панаме была расширена, и эта тенденция сохранялась в последующие годы. По количеству офицеров, получивших подготовку в США, Чили занимала в первой половине 60-х годов третье место после Бразилии и Перу. С 1960 по 1970 год в районе Панамского канала и на других американских базах и в военно-учебных центрах США, готовивших карателей "высшей квалификации", прошли подготовку генералы и более 4 тыс. офицеров чилийской армии среднего и младшего звена. Они были обучены технике организации государственных переворотов, методам массовых убийств. Инструкция № 1/57 для выпускников этих школ с предельной циничностью гласит: "Весь смысл государственного переворота состоит в том, что он представляет собой внезапный решительный удар в сердце правительства, удар кинжалом, который сразу же входит по рукоятку…"33.