— Да, решил, — ответил Сар. — И ты бы решил, знай о том, кто он такой.
— И кто же он такой? — решил осведомиться император.
— Демон… — произнёс Сар. — Он умеет призывать духов…
— Вот только не надо мне рассказывать языческие бредни, — раздражённо отмахнулся Флавий Гонорий. — Какие демоны, какие духи? Ты начинаешь испытывать моё терпение!
— А как я объясню то, что произошло на поле боя?! — с отчаяньем выкрикнул Сар. — Прямо посреди брани поднялся густой дым! Я не видел, что происходит, посыльные не вернулись из дыма! А потом начали бежать лимитаны…
Гонорий уже хотел дать этому суеверному язычнику укорот, но начатая фраза была вынужденно проглочена им, потому что раньше его заговорил Гауденций.
— Начни с самого начала, расскажи нам, что ты видел, — попросил магистр конницы.
Сар почувствовал шанс, поэтому вцепился в свой кожаный пояс и лихорадочно сглотнул.
— Как и было задумано, я повёл легион к Аквилее, — заговорил он, собравшись с мыслями. — Передовой дозор сообщил, что варвары у города. О! Тут я сразу начал подозревать неладное, потому что из передовых дозорных вернулись не все! Выжившие сообщили, что по местности рыскали конные отряды, которые только и делали, что искали соглядатаев!
— Так, — одобрительно улыбнулся ему Гауденций.
«Варвар варвара поймёт», — поморщился император. — «Как же ловко они нашли общий язык…»
Поняв, что магистр конницы, далеко не последний человек при дворе, вроде бы на его стороне, Сар приободрился:
— О численности врагов я узнал только примерно, ведь дозорные толком ничего не разглядели. Две разных группы сообщили о трёх и пяти тысячах. Я решил считать, что их не меньше шести тысяч…
— Почему? — спросил Гонорий.
— Если выбор стоит между недооценкой и переоценкой, то лучше переоценить и готовиться к худшему, — ответил Гауденций за Сара. — Повелитель, он сделал всё правильно.
Флавий Гонорий подозрительно оглядел обоих варваров, после чего неохотно кивнул. Он-то думал, что удастся легко поставить слова Сара ему же в укор, но раз Гауденций говорит…
— Продолжай, — потребовал император.
— Остготы уже были на поле будущей брани неопределённое время, что тоже насторожило меня, — продолжил Сар. — Они могли приготовить ловушки, ведь я слышал, что этот Эйрих не пренебрегает любой возможной подлостью, но осмотр ничего не дал — поле как поле.
— То есть, условия были подходящими? — уточнил магистр конницы.
— Даже слишком, — вздохнул Сар. — Просто поле. И остготы уже ждали нас, заранее зная, когда мы придём.
— Их дозоры вы видели? — поинтересовался Гауденций.
— Видели, но преследовать их я не решился, конницы у меня не так много, а ещё это могла быть ловушка, — ответил Сар.
— Они действовали смело и решительно, они вырезали твоих дозорных, а ты трусил, опасаясь ловушек? — презрительно спросил император.
— Повелитель, ты просто не знаешь, с кем мне пришлось иметь дело, — ответил на это гот. — Об этом Эйрихе ходят слухи один страшнее другого.
— Говорят, что у него при себе гигант, которому он поручает избавляться от неугодных. И гигант справляется исправно, — произнёс магистр конницы.
— Это истина, я сам его видел издалека, в ставке Эйриха, — закивал Сар. — Закованный в броню великан, вооружённый тяжёлой секирой. Среди воинов ходит молва, что Эйрих скармливает ему по три младенца каждое полнолуние, чтобы поддерживать в нём такую невероятную мощь…
— Эйрих-Эйрих-Эйрих… — Гонорий попытался вспомнить, где слышал подобное имя. — Не тот ли это Эйрих, который был на ипподроме, когда совершалось покушение на моего брата? Олимпий![4]
К трону приблизился стоявший у колонны грек.
Возрастом Олимпий был примерно лет тридцати, ростом где-то чуть выше среднего, худ, несмотря на то, что редко отказывал себе в яствах, короткая стрижка и общая субтильность скрыты пурпурной мантией с капюшоном, которую он носил для большей таинственности.
Гонорий приблизил его за то, что этот грек открыл ему глаза на истину о Стилихоне. Подонок, фактически руководивший страной вместо него, замыслил крамолу, за что и поплатился. Приказ казнить Стилихона — это один из самых правильных поступков в жизни Гонория, он считал именно так.
— Да, повелитель, это тот самый варвар, — произнёс он. — И великан был при нём. Именно он убил тех убийц, которые…
— Достаточно, — прервал его Гонорий. — Сар, продолжай.
— Выстроив войско в боевой порядок, с комитатским легионом в центре, я дал противнику возможность начать первым, — продолжил гот. — Всё шло так, как должно было идти: войско остготов пошло в наступление, врезалось в наше построение, я уже было подумал, что теперь надо выждать момент и ударить в любой ослабевший фланг, но дальше началось страшное…
4
Олимпий — магистр оффиций в аппарате императора Флавия Гонория Августа. В реальной истории именно он стоял за доносом на Стилихона, в результате которого мать и сын консула были убиты, начаты погромы против варваров, а в итоге Стилихон был зарезан солдатами. В результате погромов тридцать тысяч родственников убитых и пострадавших пошли к Алариху, крутившемуся где-то поблизости, и предложили ему свои услуги.
Олимпиодор Фиванский, также известный тебе, уважаемый читатель, как автор «Истории», из которой мы узнали о Донате и Харатоне, писал об Олимпии, что тот получил титул магистра оффиций за этот заговор против Стилихона, но к Олимпиодору следует относиться осторожно, потому что нигде больше никаких сведений о подобном факте нет. Может, так всё и было, а может и нет. Но важно знать, что всё, чем до этого заведовал довольно компетентный Стилихон, попало под юрисдикцию совершенно некомпетентного Олимпия, который был отличным интриганом, но весьма паршивым управленцем. Всё начало рушиться прямо на глазах, разрешимые проблемы превращались в неразрешимые, а неразрешимые превращались в катастрофы, поэтому в итоге Олимпия казнили в 411 году н. э.