О планах Эйриха было интересно услышать и наблюдателям от Соломона, поэтому Русс заинтересованно приблизился.
— Нужно сделать вид, что отряд разведчиков где-то затерялся или ушёл грабить римлян, — ответил Эйрих. — Пусть новые разведчики удостоверятся, что на этом берегу безопасно и можно начинать переправу. А дальше мы посмотрим.
— А с этим что? — спросил Хумул, указав на пленного вандала.
— Альвомир.
Дружина вождя Муритты, сына Аммата, спустила плот на неспешно текущие воды Донава. Вождь не знал, как эту реку называют римляне, возможно, что-то с окончанием «ум» или «ус», но это было неважно — сегодня асдинги пересекут эту реку и пройдут по землям нежных римлян раскалённым мечом.
Высокий и физически крепкий вождь, обладатель длинных светлых волос, пронзительных голубых глаз и окладистой бородки, по бокам заплетённой его женой в тонкие косы, стоял на берегу и с философским выражением лица смотрел на удаляющиеся плоты. Он был облачён в клёпанную римскую кольчугу, с которой убрали наплечники, вооружён гуннским мечом и держал за спиной круглый вандальский щит. Шлем его, берущий происхождение в восточных лесах и принадлежавший его покойному отцу, висел на поясе.
Если его затея завершится полным успехом, то он вернётся за Донав с богатой добычей, которая позволит купить расположение остальных вождей, причём не только вандальских. Над асдингами власть он уже получил, потому что остальные асдингские вожди и слова не смеют сказать поперёк его, но теперь предстояло пересечь границы мыслимого.
Улдин подох, говорят, от рук какого-то мальчишки, поэтому гунны сейчас делят владения и конца этой дрязге, пока что, не видится.[18]
Рано или поздно, конечно же, кто-то положит этой сваре конец, вновь объединив все земли под одной крепкой рукой, но сейчас, пока гуннам не до этого, пробил час Муритты.
— Узнали, что стало с Дразой? — спросил Муритта у сотника Армогаса.
Армогас — это уже поживший воин, начинавший во времена юности отца Муритты. Ростом сотник на полголовы ниже Муритты, но шире в плечах на полторы ладони — говорят, он был очень силён в свою молодость. Сейчас же этот седовласый воин должен задумываться о том, что пора уходить на покой, чтобы дело его продолжили старшие сыновья.
— Следов его отряда не обнаружили, — сообщил сотник. — Возможно, потерялись.
— Ты за него ручался, — вождь был крайне недоволен этой накладкой с разведчиками и не скрывал этого.
— Драза — надёжный воин, — вступился за своего подчинённого Армогас. — Я сам воспитывал его и точно знаю, что он не способен заблудиться меж трёх клёнов.
— Тогда где он? — вождь задал вопрос, на который нельзя дать правильный ответ. — А если его поймали римляне и на том берегу нас ждёт готовый к бою легион?
— Брунжо, родной брат Дразы, всё проверил — два дня они шерстили тот берег и не обнаружили никаких признаков римлян, — произнёс Армогас. — Отряд Дразы не оставлял следов, как ему и было велено, но Брунжо нашёл свежие остатки спрятанного костра недалеко от римского городка. И нет рядом никаких легионов, а за два дня кого-то пригнать римляне просто не успели бы.
— Думаешь, они пошли в город? — спросил Муритта.
— Не похоже на Дразу, — покачал головой сотник.
Новый плот, гружённый пятьюдесятью воинами, оторвался от берега.
— Тогда как это объяснить? — спросил вождь. — Армогас, я всё поставил на кон — если мы потерпим неудачу, то нас сожрут. Гелимер набирается уверенности и скоро бросит мне вызов.
Гелимер — вождь лакрингов, соседнего рода, считающий, что он годится на роль неофициального рикса вандалов. Он тупой, но хороший воин. А туп он потому, что считает, что гунны ничего не заметят. Он хочет просто объединить все вандальские роды под своей властью, но добровольно под него мало кто пойдёт, что означает затягивание объединения, а это означает, что у гуннов будет достаточно времени, чтобы это увидеть и отправить к праотцам всех, кто проявляет непокорство. Нужно неопровержимое свидетельство успеха. Что может быть лучше удачного набега на богатый римский город, чтобы доказать свой успех? Золото и серебро, роскошь римлян — это объединит все роды под рукой того, кто добыл всё это. Это должен быть Муритта, а не тупой Гелимер.
— Я понимаю, — кивнул сотник. — Но говорю тебе, что это не похоже на Дразу. И заблудиться он не мог…
— Как он относится к браге? — поинтересовался вождь.
18
О преемственности власти у гуннов — исторических сведений о устройстве общества гуннов до нас не дошло, ещё раз напоминаю, что даже с их языком большие проблемы — из словаря гуннского языка мы знаем только три слова, одно из которых, вероятно, приписано из праславянского языка, поэтому я могу лишь предполагать, что и как там было, базируясь на сомнительных и обрывочных нарративных источниках, а также на здравом смысле.
Есть противоречивые сведения о том, что было после того, как Улдин сыграл в курган: по одной версии власть получили три его сына, Октар, Руа и Мундзук, а четвёртый его сын, Оэбарс, сходил нахрен, а по другой версии власть получил некий Харатон и только после него к власти пришли Октар и Руа, а нахрен сходили Мундзук и Оэбарс, что противоречит известным нам сведениям, ведь Мундзук — это отец Аттилы и Бледы. Если придерживаться версии, что это был Харатон, то надо включать ещё и Доната, который мог быть его соправителем или верховным царём гуннов, что означает подчинённое положение Доната. В общем-то, существование Харатона и Доната засвидетельствовано лишь одним нарративным источником, короткой записи в «Истории» авторства римского посла Олимпиодора Фиванского, отправленного к гуннам в 412 году н. э. Больше нигде существование Доната не освещается.
С одной стороны, Олимпиодора во лжи не уличишь, ведь ему не было смысла писать в своей «Истории» фэнтези, но с другой стороны я прекрасно помню прочитанную мною «Историю готского народа» Иордана Готского, где геты, читай готы, испокон веку воевали против древнеегипетского фараона, фигурировали в основании царства амазонок, а ещё именно гетская царица Томира, читай Томирис, прикончила персидского царя Кира, после чего наплевала на всё и рванула со своим народом в Мёзию, где и основала город Томы, которые ныне румынская Констанца. И вообще, практически во всех знаковых исторических событиях до времён базилевса Юстиниана I, участвовали готы, даже противостояли Гаю Юлию Цезарю, который пытался-пытался их захватить, но так и не сумел. Возможно, та знаменитая галльская деревня с волшебным эликсиром — это никакая не галльская деревня, а всамделишная готская деревня. Как он там писал? «Цезарь не смог, тем не менее, покорить готов, несмотря на частые попытки». Ещё Иордан популяризовал сомнительные сведения о том, что консул Флавий Стилихон пригласил вандалов в Галлию, потому что был вандалом по отцу.
Это, возможно, была часть политической интриги, затеянной противниками Стилихона, никак не способными забыть, что тот не вышел происхождением, но Иордан выдаёт это за непреложный факт. Именно поэтому к нарративным источникам историки относятся крайне осторожно. Конкретно Иордан Готский был политизированным историком, писавшим свой опус магнум с одной конкретной целью — убедить окружающих в том, что готы не просто из лесу вышли, а древний народ, чуть ли не старше древних греков. Нам тоже надо критически относиться к сведениям из нарративных источников. И лучше бы так поступать нашим потомкам, потому что может сложиться так, лет через 1500, археологи выкопают тысячи раз переписанную на пергаменты книжку RedDetonator’a, «очень древнего и авторитетного историка периода, предшествующего первой ядерной войне» и, на основании единственного нарративного источника, свидетельствующего о существовании готского претора Эйриха Щедрого, напишут несколько сотен научных монографий…