В Сенате трибуны не заседают, но могут выступать с предложениями или интерцессиями[3] против действий зарвавшихся магистров. И если решения Эйриха могут остановить и аннулировать только вышестоящие магистраты, то народные трибуны вне этой системы и могут остановить даже консула.
Делиться властью было дискомфортно, откровенно неприятно, но необходимо. То, что у римлян происходило постепенно и стихийно, ему приходится вводить быстро и решительно. Такова цена, ради высшей цели — мощного и долговечного государства.
— В следующий раз… — тихо произнёс Эйрих, покидая здание Сената.
Здание построено из качественного дерева, являлось самым высоким сооружением в их безымянной деревне. Выбор названия деревни — это повестка отложенного заседания, которое, возможно, состоится сильно позже, а может и не состоится вовсе.
— Эйрих, — заулыбался Альвомир, ожидающий своего попечителя у входа. — Кончилось?
— Да-да, всё закончилось, — по-отечески улыбнулся ему Эйрих. — На этот раз никто не подрался.
— Ха-ха, драка! — рассмеялся Альвомир. — Домой? Кушать?
— Да, конечно, — кивнул Эйрих. — Надеюсь, уже приготовили что-нибудь…
— Мясо… — мечтательно произнёс гигант.
Вместе они направились по главной улице деревни, к отцовскому дому.
— Эйрих! Здоровья тебе! — помахал ему рукой сосед, Бальдомир Рыбак.
— И ты будь здоров, уважаемый! — приветливо помахал ему в ответ Эйрих.
Поддерживать добрососедские отношения и иметь хорошую репутацию среди свободных граждан — этому он научился у Гая Юлия Цезаря, который не жалел денег на то, чтобы его никогда не забывали и всегда говорили о нём только хорошее.
— Сегодня открываю римское вино! — сообщил сосед. — Приходи вечером! И Альвомира захвати!
— Обязательно! — ответил Эйрих. — Отца пригласишь?
Без отца, пока он живёт в его доме, ходить на званые попойки нельзя — это неуважение, достойное порицания.
— Уже пригласил! — хохотнул Бальдомир.
— Тогда жди после заката солнца! — ответил ему Эйрих и продолжил свой путь.
Сосед хочет повыгоднее сбыть своих дочерей, которые уже практически на выданье. Пусть пытает удачу. Эйрих собирался брать жён с боем, самых знатных дев, из самых богатых родов враждебных племён. Так больше почёта, больше славы да и детишки от таких жён получаются красивее и здоровее. А если и брать жён по договору, то только императорских кровей — на меньшее Эйрих не согласен.
У дома он учуял запах жареного мяса.
— Мясо! — обрадовался Альвомир и побежал к дому. — Мясо!
— Ещё не готово! — преградила ему путь Тиудигото. — Ждите на улице! Дома совсем места нет!
Альвомир озадаченно почесал затылок и остановился у порога.
— Подождём, — улыбнулся ему Эйрих. — Еда уже никуда не убежит.
— Ног же больше нету у неё, гы! — успокоенный собственной догадкой Альвомир сел прямо на траву у дома. — Не убижыт!
Эйрих посмотрел на своего подопечного и вспомнил о кузнечном заказе.
От идеи сделать Альвомира неубиваемым поединщиком, предназначенным для разрешения конфликтов на политической почве, Эйрих не отказался. Но чтобы гигант стал действительно неубиваемым, нужны были особые броня и оружие.
В их деревню начали съезжаться мастера по железу, прослышавшие о том, что Эйрих собирается собирать вокруг себя большую дружину, которая, неслыханное дело, будет получать некую «зарплату» за каждый день службы и снаряжение за счёт Эйриха. Именно последнее обстоятельство привлекло самых предприимчивых кузнецов, ожидающих больших прибылей.
Следственно, деревня постепенно разрасталась, потому что кузнецы едут не в одиночестве, а ещё, просто благодаря начатому движению и наличию здания Сената, прибывают торговцы, вдовы, кандидаты в дружину и прочие, прочие…
Южная часть деревни непомерно разрослась шатрами и хибарами из свежесрубленного леса. Деревню ещё нельзя назвать городом, но она к этому званию стремится.
— Не убижыт, гы, — вновь заулыбался Альвомир.
«При взгляде на него не захочешь даже намёком проявлять угрозу, лишь бы не пришиб», — подумал Эйрих. — «А внутри он просто маленький мальчик, которому нужно не так уж и много для счастья».
Некоторое время спустя, Тиудигото дала знак входить в дом.
— Вкусно, мясо, много! — уселся Альвомир за стол, а затем посмотрел на Эйриха. — Эйрих, еда!
Эйрих сел рядом и взял первый кусок мяса из серебряного блюда. Оленя пристрелили сегодня утром, причём сам Эйрих к этому не имел никакого отношения — это работа Зевты со своими дружинниками.
3
Интерцессия — лат. intercessio — вмешательство трибуна, можно сказать, вето, на действия какого-либо магистрата. В том числе сами функционеры магистратуры могли применять интерцессию против функционеров своего ранга или нижестоящих. Считается, что интерцессия — это средство против злоупотреблений, поэтому магистраты были парными должностями, где один консул мог наложить интерцессию на решение другого консула и так далее по нисходящей. Простая, в чём-то примитивная система сдержек и противовесов, позволила республике просуществовать почти пятьсот лет, прежде чем её сломали через колено алчущие власти патриции.