- Не вижу и всё, не до поля мне, надо всю живность покормить, постирать белье, кушать приготовить, где я, а где поле?
- Ладно, Сатия, вот увидишь, как поле исцелит маму мою.
- Посмотрим Улимбек, дай-то Бог, дай-то Бог.
- Всё друзья, я немного выпил, настроение отличное, пойду к матери, Чингиз, ты прости.
- Нет, всё в порядке, я понимаю.
- Давай, я тебя провожу немного.
- До свидания Сатия, рад был встрече!
- И я, тоже.
Улибмек проводил Чингиза, вышел за калитку и сказал: «Ну, с полем, - ты приходи утром, часов в шесть на поле, я, как только, солнце встаёт, иду на поле.
- Хорошо Улимбек.
Чингиз пошёл домой, ему не писалось, к тому же он был пьян, он покормил кота, который зачастил к нему, и лёг спать. Проспал он до самого утра, а утром посмотрел на часы - шесть часов. И Чингиз обрадовался, выпил молока, съел хлеба и направился на поле.
Там, уже на коленях сидел Улимбек и молился. Чингиз не отвлекая его, ничего не спрашивая сел рядом, и тоже стал молиться, у каждого своя молитва к полю. Улимбек просил, чтобы его мама выздоровела. Чингиз просил рассказ про Джамилю. Улимбек поднял руки вверх и сказал: «Слава полю!», и упал наземь, поклонился полю. Потом, обратился к Чингизу: - Утро доброе для меня и тебя Чингиз.
- Что, что то случилось, Улимбек?
- Мама так болела, думал, всё умрёт, нет, поправилась неожиданно, да ещё сказала, что ей поле снилось. Только я попросил поле, как она поправилась.
- Рад за тебя, очень Улимбек.
- В честь этого, устраиваю праздник у себя,завтра собираю народ, приходи Чингиз.
- В котором часу?
- Часа в два приходи, познакомлю тебя с народом, народ у нас дружный и весёлый, и работящий. Приходи, почётным гостем будешь. А я пошёл, у меня ещё дела. И Улимбек встал и пошёл. Я услышал, то, что хотел, поговорил с полем, - ответил остановившейся Улимбек, - и ты проси, и поле тебя услышит, на коленях проси, молись полю. Оно видит, что ты за человек, и даст тебе сполна, что ты просишь. Проси.
- Я прошу Улимбек, а поле меня не слышит.
- Видно, мало ты здесь пожил, чтобы оно тебя услышало, местным, оно быстро помогает. Ты молись, и всё будет хорошо.
- Не умею, я молиться.
- А что там молиться, своими словами молись, говори: «Прошу, тебя поле». Ну, ты сам поймёшь, как молиться, поле оно слышит, если хорошо помолиться ему, да и проверит, оно тебя, что ты за челоек, выдержишь испытание, поле тогда к тебе с добром придёт, встанет, как яблочко на тарелочке с голубой каёмочкой.
- Да, я прошу, мне много не надо Улимбек, хочу рассказ про Джамилю услышать, то, что поле мне в первый раз рассказало, а оно молчит.
- Молись, приходи каждый день сюда, и оно тебя услышит.
- Я так и делаю, меня сюда какая-то сила тянет, не понимаю что за сила?
- Сила эта простая Чингиз - это природа. Ты приходи в два часа ко мне, гостей много будет, маму мою увидишь, ах, что за женщина, сама доброта. Улимбек подошёл к Чингизу: «Человек ты вроде хороший, раз к земле, к полю нашему обращаешься, не к дьяволу, так что, откроется тебе поле, оно мне сказало, правда, просило не говорить тебе об этом.
- Спасибо Улимбек.
Улимбек пожал руку Чингизу и сказал: «Я пошёл готовиться к празднику, ты обязательно приходи, я о тебе маме расказывал».
- Хорошо Улимбек, я приду.
Улимбек ушёл, а Чингиз, остался стоять на поле, как воин посреди травы. Он не слышал ни ветра, ни голосов поля, всё во мраке сейчас у Чингиза. «Не хочешь со мной говорить поле, ну и не надо, сам напишу». И он пошёл домой.
Сел за стол, разложил листочки, взял в руки ручку и стал писать. Он стал писать и говорить: «Ветер, что летишь по полю, открой свою тайну, принеси с поля рассказ, небо, что покрывает поле, откройся светом на меня». Чингиз встал, открыл дверь, чтобы влетел ветер суховей, но ветра не было. Всё тихо, и в голове тихо, ни голоса, ни звука, только мысли, веером раскладываются в его уме. Всё поле это, - подумал Чтнгиз, ещё, не схожу, ли я с ума, зашедший в дом кот, вывел его из оцепенения. Он налил ему молока, тот облизнулся, и Чингиз погладив его, опять впал в раздумье. «Всё здесь мило сердцу, но поле, как-будто играется с ним, может потому-что, я здесь долго не жил, оно не открывает мне тайны, и как, же я, не запомнил рассказ о Джамиле, вот дурак». С памятью, вроде у меня всё впорядке.
- Нет, нет, сейчас сам напишу, - и Чингиз стал писать. «Поле заговорит со мной, я в это верю, если с Улимбеком заговорило, и его маму исцелило, то и со мной заговорит, я, в это верю». Чингиз написал рассказ. Потом прочитал, вышел во двор, разжжёг костёр, и бросил листочки рассказа туда.
- Это, какое-то издевательство надо мной. Не то я написал, это не рассказ поля, это какая-то ерунда. «Поле! - кричал Чингиз, - откройся мне, откройся, иначе я сойду с ума». - Не сойдёшь, - раздалось в его голове.