На том пути из Кулзумского моря многочисленными рукавами выходят заливы. Путь проходит, пересекая головы этих рукавов. Там есть высокие песчаные бугры. Я, бедняк, видел те места. [Их] называют Кыр-Мачак. За теми местами рукава из моря [уже] не выходят. Есть там один громадный бугор. Караулы Берке-хана поднялись на тот бугор. Со стороны Ширвана появилось огромное облако пыли. Сообщили хану, что появилось облако пыли, [поднятое войском] врага, и нет [ему] ни конца, ни края. Те беки опять начали трусить. [Тогда] хан сказал: “Я поднимусь на этот бугор, [а] вы стойте и смотрите отсюда и увидите могущество Господа Всевышнего. Если враг придет и будет меня одолевать, то вы отсюда же и бегите”. И они согласились и стояли.
Хан поднялся на вершину холма. Немного спустя с той стороны появилось [вражеское] войско. Волна за волной, полк за полком подходило оно. Как только подходили они, так тут же начинали принимать напротив него боевой порядок. Выстроили несколько боевых линий. [Когда] подтянулись последние полки, то разглядеть края их войска стало невозможно. Тогда хазрат хан трижды хлестнул нагайкой и погнал коня в карьер на врага Не успел он еще с бугра ворваться [в расположение врага, как] /43а/ могуществом Господа Всевышнего [боевые порядки] войска его перемешались и [враг] обратился в бегство. Увидев, это, войско [Берке-]хана ринулось следом за ханом. Преследовали несколько дней, убили тех, кому суждено было быть убитым, кому нет — тех полонили, и вернулись. Завладели всеми конями их, всем их снаряжением.
У тех, угодивших в плен, спрашивали: “Почему [же] бросились вы бежать от одного [лишь] человека на том бугре?”. Они отвечали: “По обеим сторонам от того человека, что находился на бугре, стояли два громадных войска. Сколько ни всматривались [мы, так и] не смогли разглядеть ни конца тех двух войск, ни края. Потому-то мы и построились вдали. Когда тот человек на холме помчался на нас, ринулись [на нас] и те два громадных войска. Почудилось нам, будто рухнули на нас земля и небо. Потому [-то вот] не устояли мы и бросились бежать”. Это чудо хазрат хана известно среди народа.
Некоторые говорят, что в этом войске был [сам] Хулагу-хан. Когда войско это было разгромлено, он был убит. Никто [однако] не знал о его гибели. Но в хрониках хазрат Дост-султана говорится: “С тоски по этому войску, что было разгромлено в походе, он заболел и через два месяца умер”. А впрочем, Аллах лучше ведает.
Когда вилайет Дашта подчинился Берке-хану, то большую часть неверных он обратил в ислам. Некоторые говорят, что правил он тринадцать лет, а другие — шестнадцать лет. Затем он соединился с милостью бога. Потомства от хазрат хана не осталось. Выше было упомянуто, [что] у Саин-хана было два сына: один был Сары-Такы, другой — Туган. Сары-Такы /43б/ умер раньше своего отца в возрасте восьми лет. От Тугана [же] остались два сына: одного звали. Туда-Манги[244], а другого — Мунк-Тимур[245]. [Когда умер Берке-хан], этот Мунк-Тимур был маленьким. А Туда-Манги, хотя [и] достиг он совершеннолетия, был, однако, слабоумным, очень поврежденным рассудком человеком. Не найдя никого кроме него из потомства Саин-хана, беки, объединившись, сделали ханом упомянутого [Туда-Манги]. Много о нем странных и удивительных преданий и необыкновенных рассказов. Но [лишь] один [или] два рассказа вспомянуты в этом кратком сочинении.
Рассказывают. Прибыли однажды послы от верховного (?) хана. Этому хану [Туда-Манги] беки его все вместе сказали:
“Пришел этот посол, приехавший издалека. Не вздумай пороть при нем ерунды. Спроси, здоров ли хан; спроси также, благоденствует ли эль. Больше не спрашивай ничего”. Еще сказали: “Вы не вольны поступать по собственному усмотрению. К ногам вам мы привяжем веревку и кто-нибудь заберется под трон и пусть сидит [там] и держит эту веревку. [И] всякий раз как вы, забыв про наши наставления, начнете пороть ерунду, пусть дергает он ту веревку. [И] тогда вы переставайте говорить”. Сказали они [так], и он согласился. Говорят, [что] хорошим в нем было то, [что], несмотря на свое помешательство, он соглашался со всем, что беки, объединившись, наказывали ему, и из повиновения им не выходил. Потому правил он в вилайете Дашта восемнадцать лет.
Эдигу-бий — да помилует его Аллах — говаривал: “Если решите вы накликать беду на вашего врага, творите такого рода молитву: “О Боже единый! Лиши разума врага моего. А еще, сделай [так, чтобы] не внимал он и словам разумеющих!”. [Такую] молитву творите”. /44а/ Говаривал он [также]: “Если кто-то сам не разумеет, [но] внемлет словам разумеющих, то он уже и разумеет. Нет в том разницы!”
244
Туда-Менгу — сын Тугана, сына Бату. В 681 (11 апреля 1282— 31 марта 1283 г.) вступил на престол Сарайский после смерти его брата Менгу-Тимура. В 686 (16 февраля 1287—5 февраля 1288 г.) Туда-Менгу, царь Татарский в северных областях отрекся от царства (СМИЗО. Т. 1. С. 122).
245
Менгу-Тимур (1266—1281) — сын Тугана, сына Бату. При правлении хана Менгу-Тимура Золотая Орда, еще при хане Берке фактически ставшая независимым государством, свою независимость закрепила юридически. Менгу-Тимур был первым из ханов Золотой Орды, чеканивший монеты со своим именем. До нас дошли его монеты крымской чеканки 665/1266 гг. и булгарской чеканки 672/1273 г. с эпитетом “верховного” и “правосудного” хана.