– Приветик, Юн, – сказали парни, поводя широкими плечами. Женщин у этих обладателей мощных мотоциклов, кожаных курток и шейных платков было столько, что они и не собирались смотреть в эту сторону раньше трех часов ночи. Их лососевая ферма считалась на острове курицей, несущей золотые яйца, – большей удачи здесь сроду никому не выпадало. Юн этих двоих не выносил.
– Привет, – ответил он, отвернулся и стал смотреть на танцплощадку, там веселилась заезжая компания из города. Кто-то наступил на бутылку из-под пива и с грохотом упал. При этом он опрокинул пару стульев и сшиб на пол молоденькую девчонку, она заплакала и дернулась в сторону от потянувшихся к ней рук. Юн громко засмеялся.
– Ты сбежал из дому? – спросил один из парней.
– Угу, – ответил Юн.
– И что ты здесь делаешь?
– Не знаю.
– Ну да, ведь танцевать ты не мастер.
Они засмеялись, потом взялись обсуждать, хороши ли у Элизабет сиськи. Юн не вслушивался в эти сальности: он старался пореже открывать рот, когда ему встречались эти двое. Но сегодня вдруг огорошил их вопросом:
– Кто это там за столом, вместе с Кари и Герд?
– Чего ты сказал? А – это водолазы, они работают на Лангеванн. А тебе зачем? Кстати, ты стричься когда собираешься? Длинные волосы уже не в моде.
Юн всегда носил длинные волосы. Он и хотел бы не отставать от моды, но попытки угнаться за ней делали его еще смешнее. К тому же все старые звезды «Нэшвилла» по-прежнему ходили с длинными гривами, как и кумиры Юна – английские музыканты, игравшие тяжелый рок.
Он отошел от своих мучителей, встал рядом со столиком водолазов и молча стоял так, пока они не обратили на него внимание. Кари спросила, чего он на них таращится.
– Напился, что ли? – крикнула она. Юн в упор разглядывал одного из водолазов.
– Вы не местные, – сказал он.
– Нет, – ответил мужчина и под хихиканье девиц смерил его ответным взглядом. – Мы здесь работаем. А ты здешний, да?
Да, Юн здешний.
– Я так и понял по твоему костюму.
Он потрогал вязаный галстук Юна, и по смеху девушек догадался, что перед ним поселковый дурачок.
Водолаз был хорош собой: лет тридцати или сорока, невысокий, с мягкими чертами смуглого лица, черными вьющимися волосами и бойкими карими глазами, похоже, успевавшими заметить почти все. Что-то есть в нем темное, крысиное, подумал Юн. Всякого человека он для ясности любил сравнить с животным. Элизабет, к примеру, числилась лебедушкой, правда немного раскормленной.
– Трудно работать на болотах?
– Со временем, конечно, это выматывает, – громко ответил водолаз. – Но мы, к счастью, уже почти закончили, еще пара недель – и все…
На лице его красноречиво отразилось это счастье: всего две недели, и они наконец уедут отсюда навсегда.
– К счастью? – переспросила Герд обиженно.
– Нет, конечно, мы мечтали бы остаться тут насовсем, с вами. Скажи, Пол?
Второй закивал. Юн заметил у обоих черную кайму торфа под ногтями и обручальные кольца. И он видел, что они того же мнения об острове, как почти все приезжие: медвежий угол, преддверие смерти. Каждый день дожди, дома стоят так редко, что соседнего не видно. Что здесь человеку делать? Только деньги заколачивать, бешеные деньги, и на полную катушку использовать все скудные возможности поразвлечься, какие тут можно найти.
Юн без обиняков сообщил, что болота скрывают тайну. Водолазы вдруг перестали смеяться.
– Ты что имеешь в виду? – сурово спросил невысокий чернявый водолаз.
– А ничего, – ответил Юн и взглянул на него столь же сурово – для того он и собирался с духом, а молчать он умел как мало кто. Следующий ход был за водолазом. Но тут вмешалась Кари и, чтобы развеять сгущающиеся тучи, сказала, что Юн, мол, никогда не думает, что говорит.
– У тебя все в порядке, Юн? Присаживайся, стопочку нальем.
Юн опрокинул ее стоя, лихо глотнув желтого самогона, налил немного и в кофе, но по-прежнему не сводил с лица водолаза выжидающего взгляда. Чернявому явно было не по себе из-за того, что он сидит, а Юн стоит. Он прокашлялся и чуть отодвинул стул назад.
– Там человек сгинул, –сделал Юн следующий выстрел: короткая фраза, без всяких пояснений.
– Что значит «сгинул»?
– Сгинул? Утонул в болоте! Страшно тебе?
– Мне страшно? – Лицо водолаза налилось кровью. – Какого дьявола мне должно быть страшно, парень, – ты в уме?
– Он имеет в виду старое предание, – вмешалась Кари. – Здесь, на острове, мы живем в каменном веке. Народ верит в сказки, в привидения, приметы, в черта с дьяволом, только не в Бога… Вот и Юн так же.