— Это и есть наш гость из будущего? — поинтересовался хозяин кабинета, разглядывая меня, словно музейный экспонат.
— Так точно, товарищ народный комиссар! — отрапортовал Фриновский.
— И впрямь одет не по-нашему. Даже за границей, думаю, так сейчас не одеваются. Обувь у вас интересная, как, вы говорите, называется?
Это уже ко мне вопрос.
— Кроссовки, — ответил я.
— Угу, кроссовки… Чем-то иностранным попахивает…
— От английского слова «кросс», в данном случае это обозначает бег по пересечённой местности.
— И что, удобно?
— Удобно, особенно во время занятий спортом. Хотя в будущем многие используют кроссовки и как обычную обувь.
— Любопытно, любопытно… Думаю, нам о многом предстоит с вами поговорить. Товарищ Шляхман, наручники с подследственного, пожалуй, можно снять.
— Может, не будем рисковать, товарищ народный комиссар? Уж больно норовист подследственный.
— Не люблю, когда мне ни за что ни про что морду бьют, — ответил я, играя со следователем в гляделки.
— Ну, пока мы вам тут ничего бить не собираемся, — растянул в подобии улыбки тонкие губы Ежов. — Обещаете обойтись без рукоприкладства?
— Договорились.
Освободившись, я потёр онемевшие запястья.
— Товарищи, вы пока можете обождать в приёмной, — повернулся нарком к Шляхману и Фриновскому.
Те чуть замялись, но всё же оставили нас с Ежовым наедине.
— Пожалуй, присядем, — предложил нарком и сам вернулся в своё кресло.
Я уселся с краю длинного стола, пытаясь понять, о чём пойдёт разговор. Хотелось, чтобы по его итогам тюремная эпопея для меня наконец закончилась, не говоря уже о том, чтобы снова оказаться в подвале Пугачёвской башни и принять пулю от какого-то там Магго.
Сидевший напротив Ежов выглядел более-менее спокойным, хотя лёгкий тремор державших карандаш пальцев скрыть не мог. Подушку, что ли, на стул подкладывает, чтобы казаться выше?
— Чаю? — предложил он.
— Не откажусь. Если можно, с лимоном.
Ежов поднял трубку телефона внутренней связи и попросил принести два стакана чаю с лимоном. Отдав распоряжения, снова обратил внимание на мою персону.
— В каком году, напомните, Ефим Николаевич, вы родились?
— В 1980-м, 12 декабря, в Москве, — уточнил я дату и место на случай, если нарком собирается ловить меня на нестыковках. — У вас вон, я вижу, мои показания на столе.
— Мало ли, вдруг следователь что-то напутал. А иногда одна буква или цифра решают многое, порой от этого зависит жизнь человека.
Я выдержал его пристальный, немигающий взгляд, хотя очень хотелось отвести глаза. Передо мной сидел человек, отправивший на тот свет десятки, если не сотни тысяч людей. Пусть, возможно, и не стрелявший их лично, но под многими расстрельными приказами стояла его подпись.
Что я ещё читал об этом садисте? То, что он вроде происходил из крестьян, был малообразован и любил лично присутствовать не только на допросах, но и на расстрелах. А потому никаких иллюзий насчёт его человеколюбия я не питал.
Принесли чай и вазочку с печеньем. Стаканы в мельхиоровых подстаканниках с узорами. В золотисто-коричневой ароматной жидкости плавали мелкие чаинки, а на край стакана был насажен кружок лимона. Лимон я отправил в чай, подавил ложечкой, кажется серебряной, и отхлебнул.
Нарком тоже отпил и посмотрел на меня исподлобья:
— При вас были найдены любопытные вещи. В частности, парашют неизвестной конструкции и из неизвестного материала, который специалисты пока не смогли распознать.
— В будущем этот материал называется рипстоп, а в целом это нейлоновая материя.
— Нейлоновая? Мне это слово тоже ни о чём не говорит.
Хм, я почему-то был уверен, что нейлон[6] уже изобретён и за границей наверняка дамы уже фланируют в нейлоновых чулках. Или всё же нет? Знал бы, куда забросит, почитал бы соответствующую литературу.
— Тут вот пишут, что высотомер также необычной конструкции, хотя принцип работы вроде понятен. Там ещё маркировка стоит и дата: 15 марта 2015 года. Конечно, всего этого недостаточно, чтобы однозначно убедить меня в том, что вы и впрямь свалились к нам из будущего, но задуматься заставляет.
— Знал бы, что понадобятся доказательства, захватил бы побольше чего, — хмыкнул я, отправляя в рот приятно хрустнувшее печенье. — Сотовый телефон, ноутбук… Да мало ли, чем вас можно удивить.
— Но самое главное — знание будущих событий. Разве не так?
— Если этими знаниями только можно воспользоваться. А то пустят в расход, как говорится, ни за понюшку табака, и никакой пользы родной стране принести не успеешь.
6
Синтез 66-монополимера (нейлон) впервые был проведён 28 февраля 1935 г. У. Карозерсом, главным химиком исследовательской лаборатории американской компании DuPont. Широкой общественности об этом было объявлено 27 октября 1938 г.