Ну, о сёрфинге я загнул, хотя почему бы не «изобрести» этот вид экстремального отдыха? А может, уже кто-то и катается там по волнам Барьерного рифа на доске — прообразе будущих сёрферных досок.[12] Впрочем, чтобы воплотить свои замыслы, необходимо проникнуть на борт зайцем. Средств, чтобы договариваться с капитаном или кем-то из команды, у меня попросту не было, да и далеко не факт, что они согласились бы на такую авантюру, чреватую серьёзными последствиями. Краем уха услышал, что через три дня австралийца загрузят нашим лесом и он отчалит на родину. Причём это может быть именно наша смена. Что, если попробовать затихариться на борту во время погрузки? Мысль заманчивая, но, по зрелом рассуждении, просто так не исчезнешь, недостачу одного грузчика глазастая охрана сразу заметит, начнётся шмон, все щели проверят.
А в итоге получилось, что погрузка хоть и пришлась на нашу смену, а началась для меня с неприятности. Лес в брёвнах с берега на теплоход грузил кран, в нашу задачу входило цеплять металлические тросы к крюкам да кантовать брёвна, если они вздумают выползать из общей массы. Вот я и кантонул одно такое бревно… Не успел отдёрнуть руку, и бревно прищемило мне три пальца на левой руке. Больно было — жуть! В глазах аж потемнело, думал, как бы до ампутации не дошло.
Но всё оказалось не так страшно, кости были целы. Дежурная медсестра в медпункте смазала пальцы йодом, заявив, что максимум, что мне грозит, — сход ногтей, которые уже начали к тому времени темнеть.
— Могу направить вас к хирургу, если хотите…
— Нет, спасибо, я уж как-нибудь так перекантуюсь.
— Смотрите, а то он может выписать больничный лист, если надо.
Но я всё же решил, что и без больничного обойдусь, ни к чему привлекать к себе лишнее внимание. И на всякий случай даже принялся отращивать усы — мало ли, вдруг и сюда дойдёт мой «фоторобот».
Лексеичу мой вынужденный простой не понравился, пообещал вычесть ещё половину из причитающихся мне денег. Всё равно, мол, толку от тебя ноль, сиди лучше дома, нечего просто так по порту шляться. Но сидеть круглые сутки в четырёх стенах мне показалось довольно скучным занятием, и я решил познакомиться с Одессой этого времени поближе.
Сразу за территорией порта тянулась Приморская улица. С неё можно пройти к Воронцовскому дворцу, год назад превращённому в Дворец пионеров. Где-то эту колоннаду я уже видел…
Заглянул в археологический музей, в составе экскурсионной группы всего за 30 копеек поглазел на артефакты с тысячелетней историей. В той жизни в Одессе как-то не довелось побывать, так хоть осмотреть её, родимую, в довоенном времени.
Бульвар Фельдмана (бывший Приморский), памятник Дюку Ришелье, Потёмкинская лестница, дом с Атлантами, наконец, знаменитый Привоз… В общем, даром время я не терял, повышая свой культурный уровень. Интересно было наблюдать и за одесситами. Всё же они довольно сильно отличались от москвичей как в манере поведения, так и в разговоре. Выглядело это мило, особенно при общении с коренным одесситом.
Каждый день в киоске покупал «Правду», раскрывая газету со смешанным чувством надежды и тревоги. Не знаю, чего было больше, но почему-то, пролистав издание и не обнаружив искомой статьи, сворачивал её с облегчением.
«А если в один прекрасный день обнаружишь статью о птицах под нужным названием? — спрашивал я себя. — Плюнешь на всё и рванёшь в Москву, в самое логово? Туда, где могут и по головке погладить, и к стенке поставить? Далеко не факт, что искомая статья — не предлог, чтобы выманить тебя из подполья, и что Сталин действует не в одной связке с Ежовым. Причём письмо вполне может до него и не дойти, его могут передать, например, тому же Ежову, а тот затеет свою игру, чтобы выманить врага в столицу, а его люди схватят Ефима Сорокина на входе в Кремль. Может, не стоит вообще рисковать? Вроде пока обустроился… Ну да, спасать страну, работая неприметным грузчиком, довольно сложно, но, чёрт побери, я свою жизнь не в три копейки ценю».
На пятый день я снял повязку, не без содрогания взглянул на почерневшие ногти на травмированных пальцах, но двигать ими я мог, не испытывая каких-то болезненных ощущений. Вечером того же дня зашёл в каптёрку, где бригада собиралась по домам после смены, увидел Лексеича и заявил, что завтра готов выйти на работу.
12
На самом деле сёрфинг возник в незапамятные времена в Полинезии. Впервые катание по волнам на досках начали практиковать гавайцы. Для них это было и остаётся частью ритуалов. Они по сей день делают доски своими руками. Первые доски для сёрфинга были очень массивными и весили ок. 70 кг.
Европейцы впервые увидели его в 1767 г. на Таити. Это произошло во время кругосветного плавания фрегата «Дельфин» под командованием Сэмуэла Уоллиса. По другой версии, первым был ботаник Джозеф Бэнкс в 1796 г. также на Таити. Чаще других «отцом» современного сёрфинга называют Джорджа Фита.