— М-да, жизнь у тебя точно не сахар, — прокомментировал я услышанное.
— Живы — и слава Богу, — усмехнулся Олег. — Нам не привыкать, полстраны сидит, сотни тысяч расстреляны. Наверное, кто-то и впрямь за дело, да только ярлык врага народа могут приклеить к кому угодно, по малейшему донесению. Да и к уголовникам при новой власти в тюрьмах и лагерях почему-то отношение не в пример лучше, чем к осуждённым по политическим статьям, хотя ведь лагерное начальство знает, что многие оказались здесь по ложному навету.
— Может, и так, — осторожно согласился я. — Только что тут можно сделать? Против такой машины рыпнешься — вмиг раздавит.
— Да и не рыпнешься — раздавит. Если уж пропадать, то хотя бы с честью, со знанием того, что ты человек, а не тварь дрожащая, как писал старина Достоевский.
— Ну да, на миру и смерть красна, — усмехнулся я. — Только всё же хотелось бы ещё по возможности пожить.
После чего негромко а капелла я исполнил первый куплет известной в моём времени песни «ЧайФ»:
— Сам сочинил? — спросил Олег.
— Знакомый один, — отмазался я традиционной фразой. — Ты лучше мне о вашем главном расскажи, о Морозе.
— О Морозе? Хм, занятный человечишка… Служил в системе ОГПУ, был осуждён на семь лет за превышение полномочий в 1929-м, а спустя полгода назначен начальником Ухтинской экспедиции Управления северных лагерей ОГПУ особого назначения. Судимость с него сняли и восстановили в партии, если не врут, осенью 31-го, но ещё летом того же года он стал начальником Ухтпечлага.
— Выходит, даже зэк может оказаться на руководящих должностях?
— Ну, мне это точно не грозит, я в партии не состоял, в ОГПУ не служил, да и статья у меня другая.
— Мне тоже, я был простым докером и тоже беспартийным.
— В общем, Ухтпечлаг при Морозе расширяется в условиях, при которых не требуется ни конвоя, ни строя. Природа сама помогает НКВД, отгородив лагеря от страны непроходимыми лесами. Бежать некуда. Тайга и тундра, гиблая, скудная земля. Тысячи людей годами живут в землянках, палатках и хибарках, строя модернизированные шахты, промыслы и верфи… Зэки сотни километров тащат на руках пятисотпудовые крелиусовские буровые станки, — словно читая вслух литературное произведение, говорил Волков. — Мороз говорит, что ему не нужны ни машины, ни лошади, мол, дайте побольше заключённых — и он построит железную дорогу не только до Воркуты, а и через Северный полюс. Готов мостить болота заключёнными, бросает их запросто работать в стылую зимнюю тайгу без палаток — у костра погреются! — без котлов для варки пищи — обойдутся без горячего! Трудами ГПУ и Мороза север превратился в гигантскую каторгу. В то же время собирает наилучших специалистов из других лагерей и создаёт им более-менее сносную — а по зэковским меркам и просто роскошную — жизнь. Иные даже жильё получили и возможность выписать семью. Такой вот человек он, старший майор государственной безопасности Яков Моисеевич Мороз.
— Ясно… А сколько народу в Ухтпечлаге, не в курсе?
— Несколько тысяч, точнее не скажу. Кого здесь только нет… О представителях великой и многонациональной Страны Советов я и не говорю. Много корейцев и китайцев, некоторые ещё на воле успели обрусеть. Есть ассирийцы, уйгуры, тюрки, персы, афганцы… Англичане имеются, итальянцы, испанцы, голландец, француз, даже американец… Есть тут и японец, Исизо Харима[26] зовут. Сам с ним не общался, но видел. Арестовали в 1933 году на 10 лет, в Ухтпечлаг прибыл из Белбалтлага.
— Все, наверное, по 58-й?
— А ты как думал?! Она самая, любимая статья нынешних вертухаев… А кстати, видел памятник Пушкину?
— Это который в центре лагеря?
— Да, из кирпича и бетона, в этом году установили к столетию роковой дуэли. Его автор тоже тут срок мотает. Мотал, вернее… Авиатор, художник и священник Николай Бруни, с этим я пару раз общался. Рассказывал, что его предок Фёдор Бруни одним из первых рисовал Пушкина на смертном одре. Видал, какая ирония судьбы! Этого же в шпионаже обвинили, якобы сотрудничал с французской разведкой. Между прочим, за памятник Бруни удостоился недельного свидания с женой.
26
Реальный персонаж. Уроженец японского Кобе Исизо Харима не дожил до освобождения, скончался 21 февраля 1938 г.