— Крысы, а? — фыркнул он, ковыляя к раковине. — Если бы Повелительница подсыпала этот проклятый яд этим тварям вместо того, чтобы кормить им своего Благоверного… — при мысли о злодейском покушении на свою жизнь глаза старика увлажнились. — Гнусная вещь — брак, а? Должна была любить и почитать и все такое, а вместо этого пыталась отделаться…
Он еще раз поднес бутылку ко рту, но прежде чем живительная влага успела оросить его губы, пробка, закрывавшая слив в раковине, откинулась, стукнувшись о фарфор, и крошечная голая фигурка тяжело, словно пораженная артритом, выбралась из слива, кряхтя и постанывая. В тот же миг бутылка виски разбилась вдребезги о кафельный пол, выпав из рук Мортимера.
— Хуже, чем я думал, а? — пробормотал он. — Уже мерещится черт-те что. Маленькие розовые человечки в прачечной. Дурной знак, Морти, старый черт. Пора завязывать, а? Хватит повышать настроение чарочкой…
Протерев глаза, Морти повернулся и зашагал из прачечной навстречу своему будущему, которое, как он поклялся себе, с момента лицезрения престарелого клона будет кристально трезвым.
В игровой комнате Стрега-Шлосса несколько настоечных солдатиков с увлечением играли в «Монополию», тогда как их коллеги дремали, уютно устроившись в лузах бильярдного стола. Во всю длину одной из стен тянулся застекленный шкаф, полки которого прогибались под тяжестью множества настольных игр, обожаемых поколениями Стрега-Борджиа. Шахматные наборы, сделанные из самых разных материалов, от каррарского мрамора до ляпис-лазури, высились над коробками с «морским боем» на батарейках. Древняя игра «го», сделанная, согласно легенде, для императора Тай Ф’Туаня, перемешалась с набором карточек для ма-джонга из позолоченного фарфора, датируемых эпохой династии Пинь. Головоломки, карты, покерные фишки, бирюльки, мраморные шарики, стебли тысячелистника, кости, домино, карточки «Счастливого случая», листы для ведения счета в бридже, фишки от скрэббла, кусочки пластика, дерева и металла неопределенного назначения — все эти груды мусора могли занять на целые месяцы усердного домовладельца, склонного целыми днями каталогизировать, сортировать и раскладывать все по отдельным коробочкам. В промежутках между возней с Дэмп и производством духовок, полных вкуснейшей еды, миссис Маклахлан примерно по часу в неделю пыталась навести здесь порядок, но пока преуспела мало.
Мечтая о создании клона миссис Маклахлан, который мог бы рассортировать хаос в игровой комнате, синьора Стрега-Борджиа встала на пороге и тяжело вздохнула. Она напомнила себе, что быть владелицей девяноста шести комнат Стрега-Шлосса означает, что все попытки навести здесь подобие порядка обречены на провал, и с легкой улыбкой подошла к окну игровой комнаты, откуда открывался лучший вид на Лохнагаргулью. У нее за спиной рассыпавшиеся по бильярдному столу настоечные солдатики замерли, пытаясь, насколько возможно, выдать себя за неживых оловянных солдатиков, разве что одетых в килты.
— Ты счастлива, дорогая? — Синьор Стрега-Борджиа пересек комнату, чтобы обнять жену, замершую на фоне расстилавшегося за окном величественного пейзажа.
— Абсолютно, Лучано, — сказала она, показывая на вид за окном. — Я так рада оказаться дома — и как раз ко времени полночного фейерверка…
Обнявшись, они стали смотреть на берег залива, где Лэтч под наблюдением зверей и Тока вколачивал в покрытый галькой пляж деревянные стойки. На молу один на другом стояли три деревянных ящика; фейерверков, петард и хлопушек в них было столько, что всем обитателям Стрега-Шлосса была обеспечена глухота еще на несколько часов после встречи Нового года.
Полицейский фургон, забравший тела Винсента и Вадетты в деревню для похорон, отъехал уже далеко; патрульная машина сержанта Макдональда сопровождала его на почтительном расстоянии. Поднос с домашней выпечкой миссис Маклахлан, покачивавшийся на заднем сиденье, гарантировал, что ночная смена в полицейском участке Окенлохтермакти не будет страдать от нехватки калорий в новогоднюю ночь.
— Как ты думаешь, что на самом деле здесь случилось? — спросила синьора Стрега-Борджиа, провожая взглядом две машины, подпрыгивающие на ухабистой дороге.
— С Винсентом и Вадеттой? — спросил в ответ синьор Стрега-Борджиа, задумчиво покусывая указательный палец. — Ты имеешь в виду, сами они упали или им… ээ… помогли? Были ли они в сговоре с миссис Ффорбс-Кэмпбелл и мистером Пайлум-Хэйтом? Или они просто невинно прогуливались прошлой ночью по чердаку, когда прогнившая балка обвалилась под их тяжестью? Я подозреваю, что Лэтч и миссис Маклахлан знают ответы на эти вопросы, но, честно говоря, предпочел бы остаться в блаженном неведении. Что касается чудесного восстановления нашей крыши — видишь ли, Бачи, дорогая моя, ты всегда учила меня, что в хорошей магии не существует слов «Как?», «Почему?» и «Зачем?», поэтому я просто вознесу молчаливую благодарность за тот факт, что мы вновь здесь, в Стрега-Шлоссе, в целости и сохранности…