Скала Блин, с которой зимой было так хорошо скатываться на лыжах, совсем оголилась и серой, неуклюжей блямбой торчала среди светлой зелени. Снег остался только на вершине Безымянного гольца.
А десятиклассники усиленно занимались и всякий раз, поднимая глаза от книги, видели какой-нибудь новый подарок тароватой весны.
Младших школьников отпустили по домам, и поселок сразу повеселел. С утра до вечера во дворах слышался ребячий гомон.
Степа Моргунов перешел в третий класс и, освободившись от школьных забот, все дни проводил со своим новым другом. Митхат освоился на прииске, привязался к брату, а без Степы не мог шагу ступить. Мухамет, по совету Надежды Георгиевны, не препятствовал мальчикам дружить, но глядел на Степу с затаенным ужасом, ожидая от него всяческих каверз.
Митхат занимался с Ириной Филипповной, учительницей младших школьников. Она готовила его во второй класс. Степа терпеливо поджидал своего друга на бревнах около школы, выковыривая из-под нагретой коры жуков, или на огороде, где не столько работал, сколько мешал Петру Петровичу бесконечными вопросами.
Наконец появлялся его товарищ, слегка подавленный тяжестью новых познаний, и они убегали в ближний лес, на Серебрянку или в свой любимый уголок - под высокую березу, росшую на пустыре около дома Кулагиных.
Пустырь был покрыт густой щетинкой травы. Одуванчики раскинули по нему свой немудреный узор. Здесь постоянно бродили гуси. Иногда паслись привязанные к колышку теленок или коза.
Только одно окно кулагинского дома выходило сюда. За этим окном, в угловой комнате, жила учительница. Ее нечего было опасаться - она редко бывала дома. Это место и облюбовали мальчики. Степа мечтал даже построить шалашик под березой, но не знал, как посмотрит на это Варвара Степановна: лужок считался кулагинским…
Как-то раз Татьяна Борисовна рано вернулась из школы. Было душно не по - весеннему. И люди и земля ждали дождя. У Новиковой болела голова, она решила отдохнуть немного и, едва коснувшись щекой прохладной наволочки, словно упала в сон.
Проснулась она только под вечер, с ощущением такого радостного, большого покоя, что, не разжимая век, блаженно улыбнулась.
«Чему это я?» - тотчас спросила она себя и открыла глаза.
Бревенчатые стены светились от наклонных лучей солнца, точно облитые прозрачным медом. Белая занавеска шевелилась от слабого ветерка. В воздухе стало прохладнее.
Да, хорошо было кругом, но в ее-то жизни не произошло никакой перемены. Почему же она, просыпаясь, улыбалась, как в детстве? Верно, приснилось что-то хорошее…
Татьяна Борисовна постаралась вспомнить сон. На мгновенье мелькнули перед ней какие-то теплые, родные образы и растаяли, прежде чем она сумела задержать их в сознании.
«Нет, не вспомнить…»
Она вздохнула. Глаза, ставшие после сна мягкими и влажными, приняли обычное выражение.
За окном затараторил детский голос. Она прислушалась: как будто Степа Моргунов, этот смешной второклассник который при встречах почему-то так поспешно здоровается и внимательно смотрит на нее.
Мальчик с живостью рассказывал какую-то историю, и слова его в предвечерней тишине были ясно слышны:
- Пулеметы как застрекочут: та-та-та… та-та-та… Куда теперь деваться? Я лег на землю - лежу. Вижу - недалеко от меня конь стоит. Уши навострил, боится… Я и пополз к нему. Вскочил - и в горы. Лечу, аж ветер свистит. Гляжу - навстречу из тайги женщина выезжает. Саблей машет, кричит мне: «Сюда, сюда!»
- Кто это был? - спросил тоненький голосок.
«Митхат!» - узнала Новикова и в ту же МИНУТУ пораженная, услышала свое имя.
- Татьяна Борисовна, вот кто! - важно ответил рассказчик. - Подскакал я к ней. Она говорит: «Здесь в кустах у меня пулемет. Дай им жизни». - «Сейчас, - говорю. - Я сначала из верного своего автомата их угощу». Как начал садить!.. А тут Александр Матвеевич со своим отрядом!
Новикова, давясь от смеха, выглянула в окно. Степа Моргунов, стоя под березой, прицеливался в невидимого врага. Митхат сидел на толстой нижней ветке дерева. Увидев ее, он спрыгнул и оправил рубашку.
- Это где же мы с тобой, Степа, так геройствовали? - спросила учительница.
Степа сконфузился.
- Это. просто так. Я придумал… будто со мной было… Вроде как я на войне… - пробормотал он.
- А я? Тоже на войне?
- Ага. Ребята считают, что у вас лицо отважное… - отвечал Степа, глядя на кустик травы, который он старался выковырять из земли носком сапога.
- Ну, и что же? Спаслись мы или нет, по-твоему?
- Да я не знаю еще. А по-вашему как? - осмелел Степа.
- По-моему? Конечно, спаслись… Ушли в горы к другим партизанам… Ведь мы с тобой партизаны да?