— Здравия желаю, товарищ полковник! — бодро приветствовал Гурова капитан. — Мы вас ждем. Проходите, я провожу вас.
— Да? И куда? — демократично пожимая руку капитану, осведомился Гуров.
— К заму по оперативной работе, а потом в ваш кабинет. Мы вам выделили помещение для работы. Там есть все необходимое: и диван, и стол, и компьютер. Вай-фай!..
— Я не понял, молодой человек, — заявил Гуров, остановившись на лестнице и повернувшись к капитану, сопровождающему его. — А почему вы перечисление содержимого кабинета начали именно с дивана?
Капитан замешкался и забегал глазами.
— Просто так, случайно получилось.
— Как вас зовут?
— Капитан Седов! Алексей.
— Так вот, капитан Седов Алексей, если вы полагаете, что я приехал сидеть или лежать, тем более в отдельном кабинете на диване, то глубоко заблуждаетесь, — строго сказал Гуров. — Мне предстоит много бегать. Вместе со мной этим займутся и сотрудники той части вашего управления, которую я приехал проверять.
— Виноват, товарищ полковник!
— Во-вторых, я не терплю словосочетания «товарищ полковник». Оно отдает какой-то пошлятиной, не совмещается у меня ни в жизни, ни в голове. Понятно? Либо «господин полковник», либо Лев Иванович.
— Понял. — Капитан немного помялся и улыбнулся. — Честно говоря, я просто забыл, из головы выскочило. Про это меня уже предупреждали те люди, которые вас хорошо знают.
— И много здесь таких? — Гуров хмыкнул.
— Не знаю, но про вас легенды рассказывают. Как же, сам Лев Иванович Гуров приехал!
— Слушай, Леша, а чем ты тут занимаешься? Я имею в виду управление.
— Я в хозяйственной службе, — ответил капитан и смутился. — Вот мы и пришли.
Лев Иванович не стал дожидаться, когда услужливый сопровождающий откроет перед ним дверь, и толкнул ее сам. Ему не хотелось оскорблять офицера, делать из него лакея.
Молодой седовласый подполковник — заместитель по оперативной работе — выглядел так, как ему и было положено: сухощавым, усталым, недовольным и не особенно выспавшимся. Это Гурову понравилось, потому что соответствовало профилю работы и образу человека, выполняющего ее.
Подполковник Рогозин, как это следовало из надписи на табличке, прикрепленной к двери, вышел из-за стола и протянул руку представителю главка.
— Рад вашему приезду, Лев Иванович, — чуть улыбнувшись, произнес он. — Прошу присаживаться.
— А чего это вы рады? — ворчливо удивился Гуров. — Радуются приезду проверяющих лишь мазохисты и…
— А вы не помните меня, — констатировал Рогозин, снова улыбнувшись одними уголками губ. — Я тогда еще старшим лейтенантом был, а вы — важняком в МУРе. Просто у вас, Лев Иванович, есть чему поучиться. Совершенно неважно, в каком именно качестве вы приехали к нам.
— Да? — удивился Гуров. — Тогда ладно, радуйтесь. А теперь давайте к делу. Проверка будет проходить выборочно. Я хотел бы первым делом посетить одно из самых слабых ваших районных управлений — Бобровское. Когда закончу там, поговорим и о работе областной структуры.
— Как скажете.
— Машину за мной закрепите эту, которая меня и привезла сюда?
— У вас есть принципиальные возражения против этого водителя? — насторожился Рогозин.
— А если непринципиальные? — Гуров тут же вскинул брови, но увидел, как поморщился полковник, и махнул рукой. — Нет, возражений не имею. Нормальный парень этот ваш Михаил. И еще, если позволите. Мне нужен будет помощник, своего рода офицер для особых поручений. Не за сигаретами, конечно, бегать, а для того, чтобы оградить меня от всяких местных проблем, быть проводником. Если вы не против, то я возьму вот Алексея. — Гуров хлопнул встревожившегося капитана по плечу и выразительно взглянул на полковника.
Рогозин некоторое время смотрел на Гурова с недоумением, потом пожал плечами и заявил:
— Дело ваше, конечно. Только Седов не оперативник. Он вряд ли сможет оказать вам помощь в работе.
— Вы просто сообщите о моем решении его начальству, хорошо? — Гуров встал и показал пальцем на Седова. — А еще оставьте ему ваш рабочий, домашний и мобильный телефоны, чтобы я мог оперативно с вами связаться. Если возникнет, конечно, такая ситуация. Крайняя!
— Лев Иванович, мне кажется, вы сразу как-то предвзято начинаете к нам относиться, — несколько недовольно сказал Рогозин.
— Разумеется, — согласился Гуров. — А как вот вы, главный сыщик в области, можете спокойно, даже равнодушно об этом говорить, когда у вас по некоторым отделам и районам почти стопроцентная раскрываемость, а по другим показатели до того низкие, что в голову приходят сомнения в том, работают ли там вообще. В первом случае — откровенная липа. Вы сами ее едите и нам в Москву скармливаете. А вот со вторым я не знаю, что и делать. Видите ли, я уголовному розыску отдал всю свою жизнь, и моя ревность вполне объяснима.