========== Глава 1. ==========
Брок шел по коридорам нью-йоркского штаба ЩИТа и зло комкал в подрагивающих пальцах заключение врача. Заключение гласило: шесть недель отстранения от оперативной работы, четыре недели запрета на силовые физические нагрузки.
— Займитесь пилатесом, — посоветовал врач, когда Брок поинтересовался, как он будет поддерживать форму. – Или йогой. Мистер Рамлоу, это только временные меры. После настолько серьезной контузии вам следует полностью восстановиться. Вы уже не мальчик, регенеративные способности организма слабеют с возрастом.
Брок удержался от мордобоя. Он даже от мата удержался, хотя и с большим трудом. Он терпеть не мог, когда его тыкали носом в его слабости, а возраст он считал своей самой большой слабостью.
Радовало то, что его не отстранили от тренировок Страйка. Может, сам он пока ничего и не может, но засиживаться своим ленивым жопам не позволит тоже.
Очень хотелось пойти в курилку и цинично сжечь медицинское заключение. Но смысл? Электронные копии были разосланы всем, кому положено, еще до того, как лист, который Брок совсем измял, выполз из принтера.
Даже напиться нельзя! Что за жизнь!
В кармане завибрировал телефон. Брок посмотрел, кто ему звонит. Фьюри? Что еще стряслось?
— Слушаю, — сказал он.
— Ко мне в кабинет, — приказал Фьюри.
С начальством не спорят. Брок повернул от курилки, до которой почти дошел, и направился к лифту.
— Лейтенант Рамлоу, — стоявший лицом к окну Фьюри развернулся, едва за Броком закрылась дверь.
— Полковник Фьюри, — отозвался Брок.
Проклятое медицинское заключение лежало в заднем кармане и кусало жопу даже через два слоя ткани.
— Я слышал, вы даете пристанище вашим коллегам, у которых случаются сложности с жильем по той или иной причине, — Фьюри начал издалека.
Брок насторожился.
— Это не запрещено уставом организации и не противоречит правилам, — подтвердил он.
Ему действительно случалось приютить в своей квартире то Таузига, которого как-то выгнала подружка – способный проломить кулаком кирпичную стену Таузиг в личной жизни был редким подкаблучником, то Гарнет, когда она сбежала от своего парня, с которым Брок в тот же день разобрался по-свойски, то еще кого. Весь Страйк с друзьями и приятелями знал: если надо где-то перекантоваться, иди к командиру. Обматерит, приютит и заставит мыть полы и окна. Брока это устраивало, приходить в пустую засранную квартиру ему было слишком тоскливо. А постоянно сменявшихся постояльцев устраивало орудовать паровой шваброй, смахивать пыль с полок и выстраивать чашки ручками в одну сторону. Кого не устраивало, дольше чем на три дня не задерживался.
— Отлично, — кивнул Фьюри. – Я хочу, чтобы вы взяли к себе соседа, помогли ему адаптироваться к современности и вообще… присмотрели. К сожалению, у капитана Роджерса в ближайшее время будут проблемы с документами и денежным содержанием. Мы их решим. И выплатим вам компенсацию.
— А я, значит, присмотрю, — буркнул Рамлоу, пытаясь понять, отчего фамилия неизвестного капитана кажется ему такой до боли знакомой. Но контуженная голова соображала плохо, кружилась и норовила разболеться, так что Брок оставил попытки вспомнить.
— Да, — величаво кивнул Фьюри.
Дверь открылась, и в кабинет Фьюри в сопровождении Коулсона вошел высокий плечистый мужик со старомодной стрижкой. Широченные плечи, казалось, вот-вот порвут тесноватую футболку с логотипом ЩИТа, а таких форменных брюк Брок ни на ком не видел с тех пор, как умер его дедушка — ветеран второй мировой.
— Капитан Стивен Грант Роджерс, — представил его Фьюри. — Лейтенант Брок Рамлоу.
Роджерс кивнул Фьюри и протянул Броку руку. Тот пожал ее, отметив, что силы у Роджерса немеряно. А вот с лицом было что-то не то. Такие лица Брок видел у освобожденных заложников. Роджерс выглядел совершенно потерянным, дезориентированным и абсолютно, кромешно несчастным.
Брок быстро облизал его взглядом. Такие — здоровенные, светловолосые, светлоглазые, плечистые, спокойные, старающиеся держать лицо даже в кромешном пиздеце — ему всегда нравились.
В голове щелкнуло. Стивен Грант Роджерс – это же ебаный Капитан Америка! Свежеразмороженный раритет времен Второй мировой! Да весь ЩИТ только о нем и говорил! Даже врач обмолвился парой слов!
И вот этого парня, прямиком из сорок пятого года, Фьюри сбросил на Брока. В его аккуратную современную квартиру, напичканную новейшей техникой, где даже у люстр было голосовое управление!
Брок мысленно выматерился, не слушая, что там Фьюри втирает внимательно слушающему Роджерсу. Вот подстава так подстава! А Брок еще собирался закупиться едой на неделю. Но сейчас на него спихнут Роджерса, и придется тащиться в супермаркет с этим ископаемым и объяснять ему, почему помидоры не пахнут, что такое киви, и зачем мясо расфасовано в пленку!
Вот уж попал!..
Стив устало и немного растерянно улыбнулся новому «тюремщику», у которого разве что «камера» была чуть больше и комфортнее той, где Стив провёл последние три дня.
Четыре дня назад он решил, что всё хватит, пора заканчивать весь тот фарс, что остальные называли жизнью «после». Прочитав хроники о своей «героической смерти», Стив только и смог хмыкнуть. Знали ли они хоть что-то из того, что творилось тогда в голове национального героя, человека, именуемого честью и совестью нации? А ничего там не было. Выгорел он до самого донышка, потеряв единственного человека, за которого мог цепляться, чтобы не поехать мозгами в кровавой грязной мешанине, именуемой войной за свободу.
После смерти Баки для Стива всё стало неважным. Пегги с Говардом в один голос твердили, что он воюет ради Баки, ради его памяти, он хотел бы и бла-бла-бла.
Не хотел! Баки после того, как Стив вытащил его из Аззано, ещё даже толком не придя в себя, первым делом дал ему в морду, разбив губы в кровь, и добавил ещё сверху несколько нецензурных выражений, заставив Стива заалеть ушами. Баки ненавидел воевать и больше всего не хотел во всё это ввязывать своего лучшего друга, пусть тот вымахал от сыворотки и раздался в плечах, и, если бы это было в его власти, сделал бы всё, чтобы Стив вернулся на гражданку.
Стив знал, что делает, направляя самолёт вниз, он и не собирался бежать, спасаться, искать пути отхода и возможность как-то выйти из всей этой ситуации живым, он решил закончить, прекратить судорожные прыжки с мины на мину, прикрывая чужую некомпетентность своей грудью. Стив устал без Баки, без своей направляющей. Баки Барнс всегда был тем, кто всегда шёл впереди, прокладывая для Стива дорогу, и потеряв его, Стив разуверился во всём разом: войне, жизни, собственных идеалах — мир вдруг открылся со всей его неприглядной изнанкой, ударив под дых, шантажируя, манипулируя Капитаном Америка, но уже не с помощью мифического долга, а памятью о лучшем друге.
Прийти в себя, открыть глаза и увидеть высокий белёный потолок, услышать трансляцию матча, на котором они были, вместе были, были с… Стив решил, что сошёл с ума, и это не военный госпиталь, а психиатрическая лечебница для потёкших крышей суперсолдат, которых и стены-то обычные не удержат, а убить — нет, никто не позволит так бездарно расходовать деньги налогоплательщиков.
Но всё оказалось намного хуже.
Новый мир, новое время, новое всё.
Стив стоял босой, растерянный посреди шумной, нереально тесной, несмотря на пространство вокруг, улицы, ошарашенно вертел головой и совершенно не слушал человека, которого, видимо, местные власти выслали, как парламентёра, которому нужно было втолковать дитятке, накачанной сывороткой, новые правила игры.
Три дня Стив просидел на полу около панорамного окна, ел, не ощущая вкуса, пил ужасно пресную воду и смотрел. Все было другим — чуждым ему, будто доисторическое животное выпустили в прилизанный хорошо оборудованный цирк и ждут, что оно сразу начнёт жонглировать мячиками и в такт музыке помахивать хвостом. Но у Стива не было выбора. Он жив, а значит, надо как-то приспосабливаться, учиться «жить» в тех условиях, что подсовывает реальность. И потому, когда Фьюри, местная сверхсекретная шишка, как понял Стив, предложил программу реабилитации и человека, который во всём этом жил и варился не один десяток лет, Стив согласился не раздумывая. Жить так жить, а чему посвятить себя в дальнейшем, он ещё подумает, но воевать — нет, не за что и не за кого больше. Этот мир справляется и без символа нации из сороковых.