— У тебя есть сотни других девушек в кампусе, — бросаю я ему в ответ, мой гнев мгновенно усиливается, — и ты выбрал одну из подруг Деззи?
— Я ее не выбирал. Она выбрала меня.
— Какого хрена ты сделал это? — парирую я и толкаю его в грудь. Брант натыкается на стену, и все следы веселья исчезают с его лица. — Я ведь научил тебя, как разговаривать с девушками. Помнишь, ублюдок? Ты, кажется, забыл, что раньше боялся их, как жалкий, испуганный кусок дерьма. Тогда ты даже не мог подойти к девушке, не обоссав свои штанишки.
Разозлившись, Брант пытается показать мне жестами, что это я испуганный кусок дерьма, но вместо слова «испуганный» он просто шевелит руками и воздухе, но зато он не может забыть свой любимый знак «пердеть».
— Я научил тебя разговаривать с девушками, чтобы придать уверенности, — говорю я. — Не для того, чтобы ты превратился в бабника. Если бы девушки, с которыми ты встречаешься, были умными, они бы держались от тебя подальше.
Он что-то говорит мне, но я не в настроении, чтобы читать по губам, теперь его очередь слушать.
— А уважение? — продолжаю я. — Где, блядь, твое уважение, Брант? Ты можешь вытаскивать свой член, когда угодно, ставить свою метку на каждом дереве, но держи его подальше от моей девушки и ее друзей. Это называется чертовым уважением.
Брант приподнимает подбородок и начинает кричать на меня. Я понятия не имею, что он говорит.
— Очень умно, — говорю я сквозь его крики. — Продолжай в том же духе, Брант. Продолжай кричать на своего глухого друга. Кричи немного громче, помоги своему приятелю, я все еще не слышу тебя.
Брант упирается руками мне в грудь, все еще крича. Я не сдвигаюсь с места.
— Это все, на что ты способен?
Он снова пихает меня. Я кладу руку ему на грудь и толкаю его, он снова влетает в стену. Я вижу его ошеломленный взгляд, когда его шапочка срывается с головы от удара, падая на пол.
Я подхожу к Бранту нос к носу и прижимаю его к стене одним своим присутствием. С рычанием, вырвавшимся откуда-то из темноты, я говорю:
— Ты не заслуживаешь времени ни одной приличной женщины.
Его взгляд встречается с моим. Я ожидал, что он хорошенько врежет мне по лицу. Может быть, я даже хотел этого, мне нужно, чтобы меня вырубили, и я больше не чувствовал ту ярость внутри меня, которой некуда выйти. Эта ярость живет во мне слишком долго, подчиняясь безмолвному миру. Она делает намного легче время, проведенное в одиночестве. Так гораздо легче ненавидеть людей. Ярость была моим другом с самого первого дня, защищая от придурков, которые пытались сломать меня.
Вся ярость медленно уходит из глаз Бранта. И я стою так близко, что вижу, как гнев сменяется болью.
Я с трудом сглатываю. Не знаю, что делать: сожалеть о своих словах, извиняться или пробить дыру в стене рядом с его головой.
Затем его взгляд перемещается. Я оборачиваюсь. В коридоре стоит Деззи.
Как много она слышала?
Она показывает:
— Это и есть тот самый «ты», которого ты прятал? У тебя проблемы с гневом?
Все ее жесты неверные, но я понял суть.
Я сжимаю кулаки так сильно, что могу выдавить кровь из ладоней.
— У меня нет проблем с гневом, — рычу я сквозь жгучую тишину, а затем саркастически добавляю, — у меня проблемы с глухотой.
— Он написал мне, — показывает она, а затем произносит имя по буквам: — К-Е-Л-Л-Е-Н.
Мой кулак, разбивающий его очки, проносится в памяти. Понимаю, что мои зубы стучат друг о друга.
— Он велел мне остерегаться тебя, — говорит Деззи и одновременно переводит на язык жестов. Однако вместо «остерегаться» она показывает «бояться», что не меняет сути. Я смотрю на ее губы, каждое ее слово причиняет боль. — Он не сказал мне почему, но я знаю, что он уехал преждевременно. Эрик сказал мне на репетиции. Что случилось? Келлен уехал из-за тебя?
Все, что я могу сделать, это смотреть на нее. Что было бы проще всего сказать? Что я ударил его из-за слов о ней, из-за чего она может подумать, что я просто собственник? Или, что я мог бы бить Келлена до тех пор, пока от его гребаного лица ничего не останется?
Почему мне кажется, что я в любом случае проиграю?
— Он просто… Он просто должен был уйти.
Мои слова звучат на последнем вздохе легких.
Сумка Деззи висит у нее на плече, я только сейчас это замечаю. Она перекидывает ремешок через плечо, говоря, что она должна уйти.
— Деззи, — умоляю я.
Я следую за ней, крича вслед. Только оказавшись за дверью, она оглядывается. Но не ее уход причиняет мне боль.