Суеверия порождают панику среди населения Бофорта. Подростки пользуются данным фактом. Так были найдены жертвоприношения на кладбище (тела животных), пентаграммы на заброшенных домах в старой части города (заведены административные дела о вандализме) и многочисленные посты в социальных сетях о некой Эми Хейл, что хочет проклясть город (в качестве меры пресечения были проведены профилактические беседы в школе).
В целом, обстановка в городе остается опасной и напряженной. Главным сейчас является сохранение спокойствия и решительные действия в поисках маньяка. Характерной стабильности в действиях маньяка не установлено. В данный момент продолжаются рейды в портовые районы Бофорта и старую часть города.
Меры действующего шерифа Хейла прошу признать необходимыми в качестве скорейшего разрешения обострившейся ситуации в Бофорте.
19 августа 2017 года
Я стояла у окна в гостиной пустого дома. Где-то на верхнем этаже раздавался рассерженный голос отца. Все как обычно - его вызвали на работу. Выходя из дома, он громко хлопнул дверью.
Отношения у нас с отцом были не лучшие. Он постоянно пропадал на работе, уезжал месяцами в командировки. А я росла. Без родителей.
Мой отец, Говард Хейл, капитан полиции. Не то чтобы отец кидал меня или ненавидел. Нет, он любил меня по-своему. Просто у него никогда не было времени. Мама погибла в автокатастрофе, когда мне было девять.
Я осталась одна. Со мной был лишь полупустой дом и большие амбиции.
Весь день был пасмурным. Черные тучи быстро и близко приближались к нашему району. Я всегда любила такую погоду, но сейчас я впервые наблюдала такую черноту. Тогда это меня встревожило, но передвигать мебель и разбирать коробки у меня не было никакого желания. Поэтому я все же вышла из дома, даже не заботясь о верхней одежде.
Дождь уже бил дробь по рифлёной крыше. Было жутко холодно, а дождь усиливался с каждой минутой. Я пробежала всего один квартал, когда увидела теплую витрину старого кафе в французском стиле.
Сам Бог велел мне зайти и согреться.
- Один латте без сахара с карамелью, пожалуйста, - сказала я бармену, облокачиваясь на стойку.
Кафешка была довольно уютной. Тут были не просто столики, тут были кресла с диванами, знаменитые репродукции, панорамные окна и даже стеллаж с книгами. Тогда я подумала, что это место предназначено мне судьбой.
- Готово, - парень улыбнулся и протянул мне пластиковый стакан.
Я улыбнулась в ответ и, оборачиваясь, вылила весь латте на красивую девушку с русыми волосами. Ее синие глаза впились в меня прожигающим взглядом.
- Прости, я сейчас, - я взяла салфетку и промочила ею пятно на рубашке девушки. - Я сейчас все исправлю.
- Так, - пострадавшая глубоко вдохнула и закрыла глаза, - Можешь мне ничего не возмещать, - резко раскрыла и отошла, - Купи себе еще латте и сядь подальше от меня. Надеюсь в жизни мы больше не пересечемся. Адиос.
Ее шаги гулко отозвались в помещении. Я бросила бармену стеснительную улыбку и вышла следом, надеясь, что это не было жирной кляксой на белом листе моей новой жизни.
Прогремел гром. Дождь лил как из ведра. Но мне нравилось. Мне нравился этот запах и тот факт, что все будто вымерли - на улицах никого. Такое ощущение, будто дождь - это рой пчел, которые жалят тебя каждый раз, когда капля падает на тело. Дождь - это нечто, что делает тебя тем самым странным человеком, на которого не распространяются штампы.
Я еще долго гуляла по улицам вымершего Бофорта, пока не увидела огромный дуб, возле Ратуши. Вокруг него не было лавочек, а газон не был промят в знак того, что тут отдыхали люди. Мурашки пробежали от нового раската грома, а капли, что стекали ручьем с мокрой футболки только усиляли и без того сильное чувство напряжения.
Уже темнело. Слишком рано для лета, но я думаю, что это из-за туч. Из-за этой черноты.
Дуб так и манил к себе. Я подходила все ближе. Медленно, словно приручала какого-то дикого зверька. Когда до дерева оставался лишь метр, прогремел гром, сверкнули молнии и я замерла, испугавшись неожиданности происходящего. Такая погода в конце лета...
- Эй! Отойди от дерева! - слышалось где-то вдалеке. Девичий визгливый высокий голос. Это говорят мне... Я даже пошевелиться не могу.