Оторванная от своей задумки Мина сначала обидчиво сложила руки, а потом, когда Ар несильно треснул ей по голове, в расстроенных чувствах опустила голову. Они стояли у лестницы на второй этаж.
— Если так не терпится привлечь к себе лишнее внимание, тогда вперёд, можешь перевернуть всю кухню вверх-дном, а Коннор за это обязательно скажет тебе «спасибо», — саркастично проговорил блондин.
— Поняла я, поняла! — негромко ответила Асонская, разъединяя руки.
— Теперь возвращайся в комнату и жди меня. Я принесу тебе поесть.
— Не хочу! — упёрлась та и отвела взгляд.
За разборками парочки следили воспитанники главы, стоявшие за косяком прохода в парадную, где своё начало брали две лестницы на противоположных сторонах. Гильяна была справа, выглядывая глазами, а Аран — слева. Ассасин прислонялся к стене, прикрыв очи, со сложенными руками. Он не только не вмешивался в личные дела Босса, но и показывал своим видом, что и напарнице так делать не стоило. Однако Гильяну было трудно переубедить. Она всегда хотела знать всё и обо всём.
— Аран, Аран, ну посмотри! — шепнула сестра, махая ему ладонью. — Когда ты в последний раз видел, чтобы кто-то чужой перечил Боссу?
Несмотря на то, что подслушивать за главой постепенно выходило у них из списка обыденных поступков, Аран и в этот раз не пожалел, что напарница увязалась за спорящими. В действительности он мог ответить на её вопрос очень просто: «никогда не видел». Блондин буквально никому не позволял лезть себе в душу, когда тот сталкивался с гражданскими на задании. Если ситуация требовала внедрения в доверие или простое, но необходимое общение, то глава Огня обставлял всё так, чтобы у этого человека или у группы людей не возникало к нему претензий, отчего редко кто говорил ему слово «против». Сейчас же Аран мог наблюдать совершенно противоположную картину: Босс позволял так с собой обращаться и при этом не предпринимал жёстких мер по усмирению собеседника. Этот собеседник в лице красивой светловолосой девушки с небесными глазами, толстой косой и прелестными родинками на лице, по всей видимости, отличалась от тех девушек, с которыми блондин обычно имел дело. Ещё бы, один факт того, что ассасин в здравом уме взял ту с собой в путь по королевству, подтверждал отличительную особенность девушки. Ученик главы, как и его напарница, с трепетом относился ко всему, что было связано с их наставником, поэтому размышления по поводу его отношения к новой особе были логичными. В целом, по тому, что воспитанник видел, Аран признавал нестандартность их поведения между собой. Помимо этого, он не мог не обратиться к откровенно кричащему о себе вниманию к Мине со стороны Гиль. Но и нельзя было отрицать, что в тайне следить за ними ему тоже не нравилось.
Искрящиеся от любопытства глаза напарницы веселили его. Хорошо, что он знал, как надо усмирять её пылкость. Ассасин схватил чуть вытянутую к нему ладонь девушки.
— Будешь так давить на ногу, рана не скоро заживёт, и ни один собрат на тебя не взглянет.
— И-ик! Аран! — вырывая руку, пискляво произнесла она.
Грамотные слова подействовали на неё лучше всякого пинка. Гиль имела только один изъян в себе — лёгкую влюбчивость. Если в поле зрения появлялся красивый молодой человек, она тут же могла запасть на него, не разбираясь в его настоящей личности. Тут-то Аран и приходил ей на помощь, спасая от неудачных симпатий. Из-за того, что Аррани никогда жёстко не запрещал им проявлять излишние эмоции, девушка-ассасин развила в себе не самую полезную черту. Одно радовало — она не увлекалась парнями настолько сильно, чтобы каждый раз это была настоящая любовь. По сути, ей нужно было кого-то любить. Аррани и Аран в счёт не брались, потому что к ним она испытывала серьёзные чувства. В конце концов, ей было всего 18 лет. Почти каждая молодая особа в таком возрасте мечтала о тёплых чувствах. По крайней мере, близкие ей мужчины не видели в этом ничего плохого. Да и сама Гильяна осознавала, что всецело отдаваться этой привычке было совершенно неразумно. Так, не совсем приятное высказывание Арана возымело эффект, и сестра перенесла вес на обе ноги, чтобы не тревожить порез.