— Босс, ты в порядке? — спросила сестра.
— Кха, кх… — поперхнулся блондин, выставляя к ней руку. — Гиль… не подходи…
Глава Огня снова закашлялся и не подпустил ученицу к себе.
— Гильяна, — обратился напарник, сидящий над братом Коннором, — дай Боссу прийти в себя.
Девушка понимала с первого раза. Боязнь воды была так глубока в её сознании, что она не могла просто прикоснуться к человеку. Будь то мокрое тело или одежда. Только в критических ситуациях она переступала через себя и не боялась быть «опороченной».
— Аран… — всё ещё тяжело дыша, заговорил Аррани, — надо возвращаться.
— Да, Босс.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — сестра волновалась.
— Всё в порядке, — заверил глава.
Они на пару с братом взяли Коннора с двух сторон и отправились за пределы леса. Гильяна приняла на себя обоих орлов.
┈───ᗊ───┈
Каждый раз, когда Коннор падал в обморок, нельзя было точно сказать, сколько продлится это состояние. Обычно на это уходило не больше 1-2-ух дней. В деле ассасина и один день можно было считать прискорбным, однако лучшему другу главы Огня везло много раз: либо он отключался на одиночном задании, либо в сопровождении друзей. Вряд ли кто-то из соклановцев вообще подозревал о недуге парня. Аррани убеждал себя в этом, и так было спокойнее. Те люди, которым они с братом доверяли, итак были в курсе. Большего было не нужно.
Прошлой ночью ассасины Огня благополучно добрались до владений Накинии и оставили Саксонского на сохранение. «В последнее время ему, кажется, становится хуже...» — рассуждал глава, когда они с ребятами остались наедине. Он и не подумал связать состояние друга с появлением принцессы Мины, и это было правильно. Ведь мы знаем, что на самом деле являлось причиной «болезни» брата Коннора?
Поутру глава клана наказал Арану и Гильяне следить за братом, а сам взял Фуго и отправился во владения клана. Разведка была проведена. Выжидать чего-то ещё было нельзя, но Ар надеялся взять его на миссию, а это значило задержать нападение на замок Шилсы. Во всяком случае, у блондина появилось время обдумать, кого мобилизовать и взять вместе с собой в роковой день их наступления.
___________________________________________________________________
12Стойка — в данном контексте автор использует это слово в качестве описания отдельного квадрата территории для каждой лошади.
13Клёкот — прерывистый крик.
Глава 16
За день до нападения. Вечером в замке Шилсы.
Как бы ни было велико желание Нины перестать прокручивать в голове моменты, связанные с единственным ассасином этого места, которому было поручено следить за её особой, ничего не получалось. Вновь и вновь она возвращалась к этому парню, обида на которого не собиралась проходить. Девушка смирилась, что часть её сознания так и так будет заполнена им, поэтому теперь воспринимала это как должное. Нельзя было сказать, что Ранис слишком сильно засел в её голове, но, как было сказано ранее, она даже не могла, как следует, рассказать обо всём лучшей подруге. Благо, времени у них было полно. Несмотря на плачевное положение обеих, принцессы не унывали и оставались в добром здравии. Ну, каждая относительно своего характера. Принцесса Саксонии пробыла в замке чуть дольше подруги, но, по сути, не могла ничем отличиться. Разве что не совсем ординарными отношениями с одним из похитителей… «И снова всё сходится на этом придурке! Что, в мире нет других тем для рассуждения?» — думала Нина и чуть ли не хваталась за голову. Она не была глупой или необразованной девушкой, но иногда так хотелось отключить мозги и просто плыть по течению в независимости от обстоятельств вокруг тебя. К сожалению или к счастью, сейчас это было невозможно. Когда ты находишься в неволе, мысли о привычной свободе так или иначе будут донимать. Может быть, даже вытесняя всё остальное, чего Нина в принципе и желала.
Всё время, что принцессы провели уже вместе, Мина не переставала разрабатывать в голове новые и новые планы побега, как до этого делала и Саксонская, когда её только-только взяли в плен. И, сказать по правде, у второй было намного больше шансов, чем на этот момент. Хотя, это было не важно, потому что королевская принцесса не знала слова «сдаться» или «смириться». Для неё не существовало безвыходных ситуаций. Иногда Нине казалось, что это не она стала настоящей занозой для подруги, поведя её по дороге веселья и постоянного движения, а именно Мина Асонская раскрыла в себе некоторые черты её особенности и вывела человека, потерявшего для себя самого близкого, на свет. Впрочем, они обе стоили друг друга, поэтому и дружили так крепко и преданно.
Различные переплетения в голове Нины продолжали выдвигать идеи обвинения хозяйки в том, что время, отпущенное на первого, стало заходить за определённые рамки дозволенного. Причём Саксонская тоже это понимала. Мина не разговаривала с ней какое-то время, оставив черноглазую со своими раздумьями и погрузившись в свои. Как раз в такой момент Нина услышала приближающиеся к их камере шаги. Она успела привыкнуть к ним и теперь с большой вероятностью не перепутала бы определённые нотки этого звука ни с чьим другим. Свет от горящего в руках человека факела озарил пространство и позволил различить лицо пришедшего. Напротив камеры принцессы Саксонии стоял Ранис собственной персоной. Посмотрев на него, девушка вспомнила всё, что с ними произошло, и злость вернулась, но не с прежней силой. Вид у него был какой-то потрёпанный. Нет, завсегдатый шрам через всю физиономию её не трогал. Это были свежие порезы, которые, однако, в темноте было трудно разглядеть с первого раза. То же было и с ладонями. Запёкшаяся кровь на костяшках заставляла задуматься, что с ним произошло. Видеть его всё ещё было неприятно, но, к её удивлению, она не готова была тут же наброситься на него с кулаками и хотя бы по минимуму наказать за то, что он позволял себе в её отношении. Во всяком случае, пока что она ни за что бы не простила его проступок, поэтому держалась отстранённо. Тем более, на глазах подруги было просто необходимо так себя вести, поскольку та не знала всех подробностей. Ранис явно пришёл не просто поглазеть на девушку, но всё ещё ничего не сказал. Однако ему тут же не понравились глаза Нины, которыми она смотрела на него. Они всё так же были наполнены ненавистью и превосходным даже для такого чувства некоторым высокомерием. К тому же, он осознал, что может прочитать и скрытые эмоции в её выражении. Так, ассасин понял, что, хотя принцесса и злится, но не находится на грани очередной истерики, которую та закатывала при каждом его неверном действии.