Больше не желая оставаться в подвешенном состоянии, Ранис открыл замок и по обыкновенной манере схватил девушку за руку, затем насильно вытаскивая её наружу.
— Не смей трогать её! — прокричала Мина, не упустив важное развитие событий. — Убери от неё свои грязные руки!
Однако сделать что-то она была не в силах. Ей приходится лишь провожать их взглядом и бить кулаком по решётке, где-то неосознанно надеясь, что это поможет. Всё имеющееся у неё оружие логично забрали до того, как отправили сюда.
Саксонская пыталась всячески брыкаться и так же, как и подруга, надеяться, что её старания возымеют успех. Увы, Ранис всё равно был физически сильнее против неё одной. Вместе с подругой они бы могли ему противостоять, но ситуация была не располагающая. Сколько бы они ни печалились из-за невозможности превзойти довольно мощного мужчину, всё было напрасно. И пускай, это был бы обычный крестьянин или солдат, на худой конец. Ассасины — люди совершенно другого поля. Девочки пока точно не знали, как с ними стоит обращаться. Не помогала даже смекалка, отработанная параллельно физическим упражнениям так же долгими годами. Один неверный шаг, и тебя уже не будет на этом свете. А этого ни одна не могла допустить ни в коем случае. Им была важна не столько собственная жизнь, а жизнь их родных после их кончины. Принцессы думали о своих близких и ни за что бы не осмелились оправдать их тревоги. Первый вывел её на незнакомый участок замка. Нина не знала этой местности прежде, но могла предположить, что внутренний сад находился в противоположной стороне. На дворе стоял то ли вечер, то ли царила ночь. Ассасин вёл её быстрым шагом, что та спотыкалась время от времени. Их путь был недлинным. Не дойдя нескольких метров до берега озера, Ранис резко затормозил и грубо отпихнул-отпустил Нину, положив руки на бёдра.
— Какого чёрта ты себе позволяешь?! — не стесняясь в выражениях, спросила она.
— Слушай, ты! — указал на неё пальцем, пропуская мимо её упрёк, — как посмела ненавидеть меня? А?! — почти рявкнул. Опустил руку, повернул голову в сторону на секунду и вернул прежнее положение. — Я тебе не мамочка, чтобы утешать и говорить сладкие речи!
Его слова были спутанными, а их смысл никак не доходил до ума Нины. Она отвернулась от него и демонстрационно молчала.
— С хрена ли ты позволила этому сукину сыну, Ганзу, увести тебя?! — поняв, что она не настроена его слушать, решил перейти на более спокойную, но до сих пор давящую речь, пытаясь вытащить из неё хотя бы слово. Молчание просто убивало его. — Нина… — со вздохом опустил руки, — я не хочу, чтобы ты ненавидела меня.
Саксонская стояла к нему в пол-оборота, по-прежнему сохраняла нейтралитет и оставалась при своём мнении. Впрочем, имела на это полное право. Первый подошёл к ней ближе и слегка наклонил голову вперёд.